Костяная королева

Шайн снова обвёл взглядом мужчин. Они стояли ошарашенно, будто их окатили водой. Глаза их округлялись всё больше вместе с приходившим осознанием своего истинного положения. Если раньше ещё оставалось что-то похожее на надежду, то сейчас… У кого-то нервно дёргались мышцы на лице, кто-то выглядел так печально, что казалось, что этот грозный с виду мужчина готов расплакаться, кто-то просто глядел потускневшими от безысходности глазами.

Лидер оставался суров и внутренне проклинал всё и вся.

«Наверняка, она где-то здесь, где-то поблизости, и наблюдает… Как же, не могла же она себе позволить пропустить такое представление! Точно где-то здесь, но где? Ещё и эти тряпки сопли распустили. Как бабы какие-то. Конечно же, она всё видит! Что, нравится? Наверняка смеётся над нами. Будь проклят тот день, когда мы познакомились!»

Гробовую тишину, наступившую после прочтения послания, внезапно оборвали, как натянутую струну. Один из заговорщиков, казалось, впал в истерику. Он кинулся к двери и с криками яростно заколотил в неё. Немного погодя к нему присоединились ещё двое, пуская в ход всё, что только можно, не жалея своих сил и костей.

– Прекратите, идиоты, вы пляшете под её дудку! – попытался вразумить их Шайн, который и сам находился на грани потери рассудка.

Но эти идиоты всё продолжали бессмысленно бороться с дверью, не замечая ни крови, ни содранных ногтей, ни сломанных пальцев.

Шайн раздражённо и устало рухнул на кровать и закрыл голову руками.

«Что значит это «буду убивать вас по одному»? Нет, сюда она точно не явится. Хочет, чтобы я всех убил? Или… Не могла же она и вправду… Да нет, просто запугать нас хочет. И, кстати, хорошо у неё это выходит! Вот недоумки, какого чёрта они делают?! А, плевать… Она снова права…»

В его сильно разболевшейся голове эхом прозвучали слова королевы «Ты – ничтожество» насмешливо и презрительно. Так, что в это совсем несложно было поверить.

Тут грохот ударов вдруг прекратился. Шайн поднял голову.

Все пятеро долго не могли понять, что происходит с шестым.

Он рухнул на колени с выражением удивления, как будто не понимал, зачем он это сделал. Скоро его лицо исказила маска боли и страха, он открыл рот, пытаясь кричать, но послышалось только странное кряхтение и бульканье откуда-то из глубины его глотки. Он повалился на пол, сжимаясь в комок, все тело содрогалось в конвульсиях.

Все в ужасе смотрели на беднягу, не в силах помочь ему и не в силах отвести взгляд. Было видно яснее некуда: ему ужасно больно, невыносимо больно, и эту боль причиняло что-то изнутри.

Спустя несколько минут немых конвульсий, из носа, рта, ушей и глаз приговорённого потекла черная пузырящаяся кровь.

А пятеро всё глядели на него как в ступоре, переживая сильнейший шок – потому что так будет с каждым из них, с каждым! – пока их товарищ не перестал дёргаться, и долго после.

Вся жизнь пронеслась с быстротой молнии. Её смяли, бросили в грязь, растоптали, разбили на мелкие куски и оставили гнить. И не важно, что каждый из них пережил, что любил, к чему стремился. Им ясно показали, что всё это ничего не стоит.

– Шайн! – с мольбой обратился к нему один из оставшихся заговорщиков.

Лидер перевёл на него непонимающий взгляд, ничего не сказав.

– Прошу, убей меня! – пояснил мужчина.

Шайн нахмурился:

– Я не смогу, даже не проси…

– Но ты же видел, что с ним было! Прошу тебя, умоляю, я не хочу закончить так же! Ты можешь спасти нас всех, Шайн!

– Нет, – отрезал он, – Фриджия этого и хочет, как ты не понимаешь!

– Ну и пускай! – присоединился другой голос. – Уж лучше умереть от меча быстро и безболезненно, чем вот так, в ужасных мучениях!

– Ты же видел это так же ясно, как и мы! Скажи, ты такой же участи нам желаешь? – добавил третий.

– Я не стану этого делать, – упрямо повторил Шайн. – Тем более, что если это не произойдёт с другими, а произошло только с одним, чтобы напугать нас, чтобы я вас всех перебил, хотя вы могли бы выжить?!

Последовало недолгое молчание.

– Но… сам знаешь, это звучит нелепо. Зачем ей рисковать, оставлять кого-то в живых?

– Помнишь, мы уже сделали ошибку, понадеявшись, что сможем убить её.

– Именно. Не представляю как, но она знает всё наперёд. Так что, если она говорит, что умрут все, значит, так и будет. Нам не спастись.

– Но зачем ей это нужно – позволять нам выбирать, как умереть? – попытался возразить Шайн. – Уверен, она бы охотнее посмотрела на медленную смерть, чем на быструю…

– Не знаю, но с твоих слов ей будет только на руку, если мы умрём сами, а не ты нас убьёшь.

– В том-то и дело, что она хочет, чтобы я сам вас поубивал! – в ярости закричал он, чувствуя, однако, что его слова не производят должного влияния на остальных и что их уже переубедить не получится. Он и сам уже ничего не понимал.

– Да к чёрту! Я не хочу закончить так же, как он!

Шайн судорожно сжимал голову руками, пытаясь сообразить, пытаясь найти выход, найти слова, способные хоть что-то изменить.