Костяная королева

На деле же каждый из них понимал, что и на лице, и на словах изображена лишь показная храбрость, скрывая бесконечные сомнения, опасения, страх перед королевой. Никто из этих внешне грозных мужчин не хотел признаваться себе, что глубоко в душе испытывает страх к хрупкой девушке. Но, если мы чего-то боимся – это надо уничтожить – негласный закон, которому следует каждый, даже не подозревая об этом.

А между тем за фальшивыми масками напускного героизма скрывалась трусость и все остальные низкие слабости человеческого сердца.

С таким фонтаном противоречащих друг другу чувств Шайн тайком наблюдал за передвижениями королевы. Вот она, наконец, зашла в свою комнату, видимо, собираясь готовиться ко сну.

Слуга незаметно покинул своё укрытие и быстрыми тихими шагами направился к входу в покои королевы. Он прислонился к двери.

Там, с другой стороны, слышны были вначале шорох платья, шаги босых ног по полу, характерный взмах простынями, затем слышно было, как девушка устраивается на постели, и больше ничего.

Так, бесшумно, не шевелясь, и стараясь вовсе не дышать, Шайн провёл у двери своей госпожи довольно много времени. В полной тишине дворца его мысли казались ему самому настолько громкими, что заглушали стук собственного сердца, отдающийся эхом в голове, и казались ему почти материальными. От этой странной, как будто неестественной тишины, и от своих мыслей, и от своего дико бьющегося сердца у Шайна закружилась голова. Он чувствовал слабость во всём теле и нестерпимое желание отдохнуть, без причины накатывающее на него.

Время тянулось ужасно медленно, и это ещё больше расстраивало его и так расстроенные нервы.

Из комнаты королевы не исходило ни звука, и Шайн принял решение действовать. Он отошёл от двери и подал знак стоящему на том конце коридора сообщнику. Скоро пять человек аккуратно и беззвучно присоединились к своему лидеру. Их мечи и кинжалы были обнажены заранее. Одежда, тёмная и удобная, не содержала никаких опознавательных знаков. К поясу одного из воинов была привязана верёвка – на всякий случай.

Они переглянулись и с замирающим от ужаса и нерешительности сердцем уставились на дверь. Какой-то кусок дерева отделял их от той цели, к которой они так стремились и которой боялись, отделял их от того правосудия – мести – которое хотели совершить.

И в эту минуту каждый почувствовал на какое-то мгновение свою беспомощность и слабость, слабость и беспомощность…

Шайн заставил их избавиться от оцепенения, протянув руку к двери. Он знал, что королева имеет привычку на ночь закрываться на ключ, но давно сделал дубликат. Тихо щёлкнул замок, и дверь легко и без скрипа поддалась, пропуская жаждущих крови предателей в покои мирно спящей госпожи. Не издав ни единого звука, они проскользнули внутрь, и так же бесшумно последний из них притворил дверь.

Капли пота выступали на их лицах, дыхание и удары сердца предательски сбивались, в мыслях воцарился полнейший хаос, и посреди этого хаоса – только одно-единственное желание поскорее всё закончить. Избавиться от этого существа, которое так беззащитно лежит сейчас на своей постели. Только тонкая полоска лунного света, проскользнувшего через неплотно задернутые шторы, перекинулась через всю комнату, указывая предателям на их цель.

Отступать было некуда, терять время нельзя.

Помедлив всего секунду, шесть бесчувственно холодных занесённых над постелью мечей безжалостно воткнулись в тело Костяной королевы. Всё было кончено.

Как только первое ослепляющее чувство собственного превосходства отступило, мысли стало занимать всё возрастающее беспокойство. Было что-то неестественное в той лёгкости, с которой мечи вошли в тело…

Шайн резко потянул простынь, которой укрывалась девушка. Слишком темно, чтобы понять что-то, но… Луч света не выхватил из темноты ничего такого, что ожидали увидеть мужчины.

Внезапно зажёгся свет, непонятно откуда исходивший.

Секунда – удивление.

Затем – разочарование.

Беспокойство.

Страх.

И паника.

Изменники увидели лишь искривлённые своими истинными эмоциями лица. Они бросали дикие взгляды друг на друга, на своего лидера, на пустую постель королевы. Только Шайн ещё сохранял малую долю самообладания. Не своим голосом он выкрикнул:

– Дверь! – и бросился к выходу.

Дверь не поддавалась.

Все разом начали колотить в неё руками и ногами, и всем телом, и своими мечами, пытаясь выломать этот проклятый кусок дерева, отделяющий их от последнего шанса освободиться, от последнего шанса сохранить свою жизнь.

Все понимали: они заперты в комнате королевы, и это конец.

Как всегда, Шайн опомнился первым и отступил.

«Это бесполезно, – подумал он, глядя на своих товарищей, всё ещё колотящих дверь. – Она всё знала. Но как это возможно? Я всё-таки недооценил тебя… Проклятая гордость! Как давно ты об этом узнала? Вот чёрт, моя победа была так близка… Как же это раздражает! Мы все здесь её куклы, а раз так, она предложит игру. Хотя сомневаюсь, что нам ещё что-то светит, кроме…»