Костяные часы

– А куда ты летала, Холли? – Рафику эта тема не надоедает, сколько ни рассказывай.

– Куда угодно, – храбро, самоотверженно отвечает Лорелея. – И в Колумбию, и в Австралию, и в Китай, и в Исландию, и в Старый Нью-Йорк. Ведь правда, ба?

– Да, правда.

Интересно, каково сейчас в Картахене, в Перте, в Шанхае. Еще десять лет назад можно было просматривать изображения городов и улиц в Сети, но сейчас от интернета мало что осталось, и даже если удается к нему подсоединиться, информация скачивается медленно, на допотопной скорости. Планшет у меня совсем дряхлый, а в запасе остается только один. Если их и завозят по Рингаскиддийской концессии, то дальше Корка они не добираются. Вспоминаю репортажи о чудовищном наводнении, когда в 2033 году Фримантл скрылся под водой. Или это было в 2037-м? Или я путаю их с репортажами о наводнении в нью-йоркском метро, где океанские волны захлестнули пять тысяч человек? Или это было в Афинах? Или в Мумбаи… В 2030-е годы катастрофы случались так часто, что иной раз было трудно вспомнить, какой прибрежный район был опустошен на прошлой неделе, а какой – две недели назад; какой город обезлюдел из-за вспышки Эболы, а какой – из-за крысиного гриппа. Новостные программы превратились в бессвязный непрекращающийся фильм ужасов, и смотреть я их не могла. Но после Первого краха Сети практически неоткуда узнать, что происходит в мире, и это хуже всего.

Ветер трясет оконные рамы.

– Все, гасите свет. Побережем лампочку.

Лампочек осталось всего шесть; все они аккуратно упакованы и спрятаны под полом в моей спальне, вместе с последним планшетом, – с тех пор, как в Даррусе начались грабежи. Целую Рафика в курчавую макушку, он плетется в свою спальню, и я желаю ему спокойной ночи, надеясь, что она и впрямь будет спокойной: теперь кошмары мучают его гораздо реже, раз в десять дней, но своим отчаянным криком он и мертвого разбудит.

Рафик зевает:

– И тебе спокойной ночи, Холли!

Лорелея кутается в одеяло, накидывает поверх дубленку. Я тихонько прикрываю дверь.

– Сладких снов, ба, не корми во сне клопов.

Так всегда говорил мне отец, я всегда говорила так Ифе, потом Ифа говорила это Лорелее, а теперь Лорелея говорит это мне.

Да, можно продолжать жизнь в других, главное, чтобы они были.

Уже глубокая ночь, но мне, давно перевалившей семьдесят, хватает всего нескольких часов сна – одно из немногих преимуществ старости. Подбрасываю в печку полено, подкручиваю яркость светильника и вытаскиваю шкатулку со швейными принадлежностями: надо подлатать для Рафика старые джинсы Лол и заштопать носки. Хотелось бы, конечно, перестать предаваться тщетным мечтам о горячем душе перед сном. Иногда мы с Мо терзаем друг друга воспоминаниями о магазине «Боди-шоп» и о тамошних чудесных ароматах: мускус и зеленый чай, бергамот и ландыш, манго, бразильский орех, банан, кокос, масло жожоба, корица… Рафик и Лорелея не знают ничего подобного. Для них мыло – это лишенный запаха брусок из Пейла, как теперь называют промзону Дублина. До прошлого года еще можно было купить китайское мыло на пятничном базарчике, но теперь щупальца черного рынка обрубают прежде, чем они дотягиваются до Килкрэннога.