Костоправ. Исцеляющие практики волхвов

Хитрость, хоть и с трудом, удаётся: я увлекаю дока в магазин метрах в пятидесяти от рынка. Здесь мы покупаем фонарик, и я тяну его дальше ещё метров пятьдесят, там мы выбираем сумку. Возвращаясь к машине, я все время твержу, что нам нужно спешить, что овощная база скоро закроется. Вот мы и в машине, Дима поворачивает ключ зажигания и... доктор со словами «ой, я ей забыл сказать», выскакивает из «Сурфа». Подождав немного, я снова иду увещевать дока. Бесполезно, всяческие доводы о том, что нас ждут, что ещё нужно купить продуктов, а база скоро закрывается и т.д. никакого эффекта не имеют. Загипнотизированный восхищённым вниманием цветочницы к своим пламенным речам, Григорьевич уже не в состоянии прервать сладчайший миг триумфа. Я снова возвращаюсь к «сталкеру» ни с чем. Времени уже практически нет, — или мы уезжаем немедленно, или нам уже вообще торопиться некуда. Но как мы объясним в Ранадоре всю глупость ситуации? Остаётся только одно решение — силовое. Я выхожу из «Сурфа», а Дима заводит двигатель.

В цветочном ларьке ничего не изменилось, как будто время здесь не властно: всё то же восторженное лицо женщины с широко открытыми глазами и вошедший в раж док, вдохновенно вещающий о кознях треклятого сионизма. Какие тут могут быть продукты и овощная база?

— До свидания! — грубо прерываю я идиллическую беседу. — Мы очень спешим, опаздываем! — хватаю Григорьевича за руку и тащу из ларька. Женщина второпях на толстом журнале пишет свой телефон и адрес и суёт ему вдогонку. Я упорно продолжаю тащить упирающегося доктора, причитающего заклинание «я не всё сказал», к работающему «Сурфу». Едва мы касаемся сидений, как смышленый «японец» тут же срывается с места. Некоторое время я с опаской поглядываю назад, — на площади стояла машина с двумя патрульными. Нет, нас никто не догоняет, уф, пронесло, наверное, подумали, что друзья забирают своего перебравшего товарища. А док сидит теперь такой смирный, что не верится, и когда мы перед самым закрытием подъезжаем к овощной базе, он приступает к своему второму любимому делу — разговорам по телефону. Замечательно, это надолго, мы с Димой отправляемся на базу и спокойно берём всё по списку, которым нас снабдила Галя.

На обратном пути «сталкер» легко ведёт железного коня по лесной дороге, попутно читая следы на глубоком снегу. Кажется даже, что разумный «Сурф» сам бежит по знакомой дороге, не мешая хозяину разбираться в хитросплетениях звериных следов.

— Вон, справа, косуля! — кричит Дима, указывая рукой в тайгу. Мы смотрим туда и видим большую красивую в своём испуганном изяществе косулю, которая лёгкими прыжками летит через заросли и кусты справа от машины. Мы замедляем скорость. Животное обгоняет нас.

— Сейчас она на дорогу выскочит, — предполагает Дима. В самом деле, косуля устремляется к прочищенной трактором дороге нам наперерез, ещё миг — и она побежит не по рыхлому снегу, а по твердому мерзлому покрытию. Но в последний момент чуткое животное вдруг делает великолепный огромный прыжок и, распростершись в воздухе, перелетает на левую сторону дороги. Там, где передние ноги животного должны были коснуться заснеженной земли, оказалась впадина. Косуля с размаху влетает в сугроб, кувыркается по рыхлому снегу, взбив его белыми фонтанами и, вскочив на ноги, скрывается в зарослях.

— В прошлую зиму было очень много снега, полтора-два метра, пищу таким животным, как косули и олени, добыть было трудно, многие погибли, — принялся рассказывать Дима, — обессиленные косули выходили прямо на дорогу. Вначале бежит впереди машины, потом переходит на шаг, а после и вовсе падает на снег. Тогда я выхожу, подбираю их и, положив в «Сурф» отвожу в Ранадор. Там мы их выкармливали. Одна, помню, беременная оказалась, совсем плохая была. Постепенно выходили, уже есть хорошо стала, и вдруг умерла. Сделали вскрытие, оказалось, что у неё два плода было, и один умер, видимо, она ударилась где-то животом, убегая от хищника, плод стал разлагаться, и она погибла. Дети очень плакали. Суровая была зима, — заключил «сталкер».

В Ранадоре уже не чаяли нашего возвращения, давно прошли все расчётные сроки, начало смеркаться.

— Что там опять придумал этот Дима? — Возмущалась Галя, когда мы принялись сдавать ей продукты. — Куда это он вас возил? Уже собирались отправлять «Тирано» навстречу, хотя бы до речки, где появляется связь и можно, по крайней мере, созвониться и узнать, что же с вами стряслось! — вычитавала строгая хозяйка Ранадора.

— Галя, ты не поверишь, но на этот раз Дима ни при чём, — ответил я устало. — Нас сегодня задержал совсем не он, а мировой сионизм.

— Кто? — Глаза Гали округлились от удивления, потому что до сей поры в местной тайге зверя со столь странным именем не водилось. — Это как же? — спросила она.

— А вот так, — и я начал свой рассказ, усевшись на лавку за большим столом в кухне.

— Да, — печально вздохнула Галя, после того как я поведал о наших приключениях, — жалко Григорьевича.