Костры на алтарях

Часть III

территория: Европейский Исламский Союз

направление: Анклав Москва

не все маленькие рыбки золотые, некоторые из них — пираньи

Говорят… даже не говорят — известно точно, что термин «суперсобака» родился в России. Именно в Анклаве Москва так стали называть поезда на электромагнитной подушке. Что побудило загадочных славян обозвать скоростной экспресс псом — непонятно, однако название прижилось и навсегда вошло в общеевропейский сленг, как некогда стало мировым термином слово «балалайка». И это несмотря на то что стремительно летящий над полотном обтекаемый двадцативагонный состав ни капельки не походил на собаку, даже на таксу, скорее уж — на выпущенную из лука стрелу. Но «стрела» — это пошло и традиционно, к тому же по российским железным дорогам бегала «Красная стрела», в Исламском Союзе — «Пиренейская стрела», а потому требовалось новое название. Оно и появилось. Как всегда — вовремя. Так же, как и сами экспрессы, ставшие одним из краеугольных камней в плотине, которой мир отгородился от хаоса Нефтяного Голода. Океанские атомоходы, дирижабли, мобили и «суперсобаки» поддержали разваливающиеся коммуникации лишившегося привычного топлива мира и не позволили обществу откатиться на уровень девятнадцатого века.

— Тебя не пугает этот вид? — Чика-Мария кивнула в окно, за которым стремительно мелькали обрывки сельского пейзажа. Деревья, домики, поля, ветряные электростанции, мобили — все сливалось в размазню нелепого художника, неспособного изобразить мир таким, какой он есть, а потому выдумавшего «новое направление в искусстве». Скорость набравшего ход экспресса не позволяла вычленить из мешанины заоконья хоть что-нибудь цельное, сосредоточиться, а потому проводники рекомендовали особо чувствительным пассажирам выводить на напыленный на окно наноэкран какую-нибудь мирную картинку. Или использовать его в качестве телевизора. Девушку смазанный пейзаж заметно раздражал, однако Вим к числу впечатлительных не относился.

— Если страшно — закрой штору.

— Я просто спросила.

— А я ответил. И теперь ты можешь просто заткнуться.

Они занимали двухместное купе, кресла которого легко трансформировались в удобные диваны, соседей не было, а потому Дорадо позволил себе не церемониться.

В ответ Чика-Мария усмехнулась:

— Никак не можешь успокоиться?

И тут же повела плечами. Бретельки тонкой майки послушно скользнули по татуированным плечам, и полная грудь девушки едва не вывалилась из широкого выреза.

«Сука!»

Но Вим ничего не сказал.

— Ненавидишь меня за то, что хочешь?

С первой же минуты их второй встречи — Каори лично привела Чика-Марию в камеру Дорадо и с улыбкой сообщила, что «она составит тебе компанию» — девушка вела себя подчеркнуто провокационно, всем своим видом давая понять, что не прочь вновь заняться с Вимом любовью. То ли выполняла приказ мамбо, то ли по собственной инициативе. Подобрала соответствующий наряд: нахальная майка, под которой волновалась налитая грудь, короткая эластичная юбка, больше напоминающая широкий пояс…

До сих пор Вим только скрипел зубами, однако сейчас не выдержал:

— За что тебя ненавидеть?

— За то, что я оказалась умнее!

— Да уж, ноги ты раздвигаешь по-умному!

— Я же говорю, что ты меня хочешь!

Теперь в движение пришли бедра.

— Сука!

Она расхохоталась и вдруг метнулась вперед, оказалась на коленях Дорадо, уперлась руками ему в плечи — не вырвешься.

А он и не хотел вырываться. Уже не хотел.

— Сука!

— Правда?

Первая мысль — ударить наглую тварь! Сбросить на пол, врезать по физиономии, выбить пару зубов и еще добавить… Но первая мысль умчалась так же быстро, как появилась. Захотелось взять похотливую дрянь. Взять немедленно, резко, крепкими, тяжелыми толчками, приносящими и удовольствие, и боль.

— Сука!

Вим потянул бретельки еще ниже, одной рукой обхватил девушку за талию, другой сдавил левую грудь. Вцепился губами в ее рот, почувствовал, как нарастает возбуждение, как желание вытесняет из головы мысли. На его коленях сидела не предательница, не приставленная к нему надзирательница, а женщина, которую он хотел. Чика расстегнула на Виме рубашку, затем брюки, залезла в них, движениями бедер превратила юбку в собранное на поясе кольцо ткани, уселась сверху, изогнулась…

Ее уже не беспокоил пейзаж за окнами летящей к Москве «суперсобаки».

Кодацци вышел на связь примерно через час после «кукольного театра». К этому моменту Вим переместился в более комфортабельную комнату и даже успел принять душ. Звонок от «компаньона» пришелся как нельзя кстати, лишний раз продемонстрировав Каори, что, оставив Дорадо в живых, она поступила правильно.