Костры на башнях

— А мы что, по-вашему, трусы, что ли? — оборвал Зангиев, тут он и вовсе закипел, как чугунок на костре. — Эх, если б был здесь Виктор Алексеевич. Послушали бы его. Да он… Он обязательно бы поручился за нас.

— Ладно, не шумите. Даю вам на сборы полчаса. Ступайте по домам, да живее. Ждать вас ее буду, учтите. Возьмите с собой теплое белье. И направляйтесь в сторону «каланчи».

…Рассвет застал путников в ущелье; взбирались все выше и выше, сквозь лабиринты скал. Наверху островками лежал снег, кое-где стекали ручьи, соединяясь в один, и шум падающего потока разносился по ущелью.

— Глядите, братцы! К нам идет пополнение, — радушно встречал новую группу добровольцев Саша Прохоров. Увидев Асхата и Махара, он похлопал по плечу одного и другого, подмигнул лукаво и одобрил: — Вот это вы решили правильно. Повоюем вместе.

— А как же! Будем бить фашистов! — согласился Аргуданов.

— И от меня им достанется! — добавил подчеркнуто Махар.

Тариэл Хачури и Карпов, ротный политрук, пожали друг другу руки и направились по крутой тропе к домику, притаившемуся за гигантскими валунами.

— Товарищ капитан, — доложил Хачури, представ перед Соколовым, — меня назначили к вам командиром роты. Со мной два добровольца — Аргуданов и Зангиев.

— Очень рад, Тариэл. Я хотел…

— Можешь не беспокоиться, Надю посадили на поезд, — сказал Тариэл, чувствуя, что именно этого известия ждет от него Виктор.

— Спасибо, друг. А теперь о деле, — приободрился Соколов. — Рота твоя разместится в штольне «Октябрьская». Немцы прорвались большими силами и могут начать восхождение в самом неожиданном для нас месте. Сам понимаешь, каждую тропу контролировать мы не в состоянии — не хватит людей. Поэтому расставь посты в нескольких местах.

Сбавляя скорость, состав остановился: на соседних путях от взрыва бомбы загорелась цистерна с горючим. В вагоне поднялся галдеж:

— Чего стали?

— Когда же мы выберемся из этого ада?

— Проехать нельзя, — объяснила проводница. — Пожар, могут загореться наши вагоны.

— Как же теперь?

— Что за напасть!

— Без паники, товарищи, — успокаивала проводница. — Люди стараются…

Выходить из вагонов не разрешали. Те, кто сидел у окон, прильнули к стеклам, пытаясь рассмотреть, что там предпринимают железнодорожники, но ничего не было видно — лишь мелькали по земле желтые блики пожара.

Алексей, зажатый между матерью и завхозом Маргаритой Филипповной, спал, несмотря на неудобства и тревоги.

— Покуда не сгорит вся нефть, что тут можно поделать, — заметила Маргарита Филипповна. — Погасить нельзя. И сдвинуть куда-нибудь подальше цистерну не могут. Вот и жди. На этом месте постоянно что-то случается. Перед самой войной ехала погостить к родственникам в Грозный, и тоже загорелась нефтяная цистерна. Простояли до утра. Головотяпство. А теперь по чьей вине вспыхнул пожар?..

— Диверсанта, кого же еще! — бросила одна женщина из темного угла.

— И что этим проклятым фашистам от нас нужно? — тяжко вздохнула другая.

— Разбойникам известно, что нужно, — вмешалась третья. — Награбить побольше. Кровопийцы.

Разговор вели, чтобы отвлечься. Кончилась короткая летняя ночь. За окнами вдруг послышался шум. Из вагонов стали выходить люди с вещами.

— Дальше, видать, не поедем!

— Как же так?!

— Смотрите, немцы!

— Всем покинуть вагоны! — под окнами появился немецкий офицер в сопровождении автоматчиков. — Шнель! Быстро.

— Алешенька, проснись.

Мальчишка открыл глаза.

— Уже приехали? — спросил он мать.

— Нет, сынок.

Он не стал больше задавать вопросы, видя, как в проходе вагона столпились люди с вещами, спрыгнул с сиденья.

Маргарита Филипповна помогла Наде вынести из вагона чемодан и сумку.

Состав был оцеплен автоматчиками, на проселке стояли тупоносые машины.

— Неужели нас увезут? — насторожилась Надя.

— Кто их знает.

Немцы начали проверку с хвоста состава, растянув людей цепочкой: осматривали вещи крупный офицер и трое дюжих автоматчиков. Они потрошили сумки, баулы, узелки, чемоданы, требовали документы. У некоторых забирали ценные вещи, откладывали в сторону. Кто возмущался, а кто проходил молча, задушив обиду.

Пожилая женщина с двумя маленькими внуками упрашивала:

— Детские вещи верните. Во что же мне детей одеть? Неужели у вас нет сердца? Господь покарает вас.

Дюжий молодчик направил на нее автомат, и женщина увела внуков, проклиная:

— Грабители! Грабители!

— Боже! Какие варвары!

— Тихо, Наденька.

Подошла их очередь. Офицер глянул на нескладную фигуру Маргариты Филипповны, на обрубок руки, тупым носом сапога оттолкнул от себя ее старую потрепанную сумку и махнул рукой:

— Проходи.

Она схватила сумку, унесла ее на десять — пятнадцать метров от проверяющих и вернулась, чтобы подсобить Наде.