Кот, который читал справа налево

Фотограф покинул «Виллу Веранда», чтобы вернуться на Дивную Опушку, а Квиллера стал беспокоить длительный транс, в котором находился Коко. Выказывал ли кот присущее его сородичам хладнокровие или впал в шок? По возвращении в квартиру ему бы полагалось порыскать по дому, проверить, не окажется ли, случаем, на кухне каких-нибудь остатков, свернуться на голубой подушечке на верхушке холодильника. Вместо всего этого он съежился на голом паркете под письменным столом, глядя широко раскрытыми глазами в никуда. Судя по позе, ему было холодно. Квиллер укрыл его своей старой вельветовой спортивной курткой, устроив из нее над котом что-то вроде навеса, и не получил никакой признательности – кот и ухом не повел.

Квиллер и сам устал от пережитых волнений: исчезновение Коко, ужасающая банзеновская авантюра и обнаружение мертвого Лайка… Но, улегшись в кровать, заснуть он не смог. Ворочался да ворочался с боку на бок – вопросы, вопросы…

Вопрос: кому понадобилось уничтожить беспечного, щедрого Дэвида Лайка? Он был равно любезен с мужчинами и женщинами, с молодыми и старыми, с клиентами и конкурентами, с прислугой на кухне и гостями в гостиной. Правда, когда они отворачивались, он говорил о них совсем иначе, но все же его все любили.

Вопрос: могла ли тут вмешаться зависть? У Лайка было все: внешность, талант, успех, друзья. В тот вечер ему назначили свидание. Возможно, женщину преследовал ревнивый друг или муж. Или – имелась и такая возможность, – быть может, свидание было не с женщиной?

Вопрос: почему Лайк надел это броское кольцо – и никакого костюма, за исключением халата? И почему постельное покрывало было снято и аккуратно сложено заранее еще вечером? Квиллер нахмурился и подул себе в усы.

Вопрос: почему соседи не услышали ни шума, ни выстрела? Возможно, звук в телевизоре Лайка намеренно включили на полную мощность. И соседи относили все, что слышали, к телепрограмме. Замечательное изобретение – телевидение.

Вопрос: где был Коко во время этого происшествия? Что он видел? Как себя повел? Почему сейчас он в таком состоянии?

Квиллер в сотый раз перевернулся с левого бока на правый. Светало, когда он наконец заснул, и снились ему телефонные звонки. Читатели звонили ему, задавая неразрешимые вопросы. Трррень! «Какие цвета вы смешиваете, чтобы получить небесно-голубовато-розовый?» Трррень! «Где бы мне купить датское кресло, сделанное в Японии?» И главный редактор – туда же. Трррень! «Квилл, это Харолд! Мы намерены застелить ковром печатный цех. Как вам цвет кукурузного коричневатого виски?»

Когда зазвонивший наяву телефон наконец извлек Квиллера из путаного сна, он бросил в трубку бессмысленное «хелло!».

Голос на другом конце провода сказал только «Старквезер», а потом смолк.

– Да? – крикнул Квиллер, подыскивая слова. – Как вы?

– Разве это не… разве это не ужасно? – выдавил партнер Лайка. – Я всю ночь не спал.

Вчерашние события вновь затопили Квиллеров разум.

– Это был удар, – согласился он. – Я этого не понимаю.

– Есть там что-нибудь… я имею в виду – могли бы вы…

– Чем могу служить, мистер Старквезер?

– Ну, я думал… если вы смогли узнать, что… что они собираются написать в газете…

– Я сам надиктовал этот материал, – сказал Квиллер. – Минувшей ночью я передал его по телефону – только голые факты, основанные на докладе врача и заключении детективов. Сюжет пройдет сегодня утром в первом же выпуске. Если будет какое-нибудь продолжение, редактор, вероятно, пригласит меня… А почему вас это беспокоит?

– Ну, я бы не хотел… не хотел бы… чтобы пала какая-нибудь тень – если вы понимаете, что я имею в виду…

– Тень на студию, хотите вы сказать?

– Некоторые из наших заказчиков, знаете ли… они очень…

– Вы боитесь, что газеты поднимут вокруг этого дела шумиху? Вас это тревожит? Я не знаю, конечно, насчет «Утренней зыби», мистер Старквезер. Но вам нечего тревожиться относительно «Прибоя». Кроме того, не понимаю, кто вообще может сказать что-нибудь, что может повредить студии.

– Ну, вы знаете… Дэвид и его вечеринки… его друзья… вы же знаете, каковы эти юные холостяки…

Квиллер теперь полностью проснулся.

– Есть у вас какие-либо соображения о возможных мотивах?

– Понятия не имею…

– Ревность, к примеру?

– Не знаю я…

– Как по-вашему, здесь есть связь с Дэвидовой коллекцией восточного искусства?

– Я просто не знаю… – все тем же беспомощным тоном ответил Старквезер.

– Вы достаточно хорошо знаете его коллекцию, чтобы определить, не пропало ли что-нибудь?

– Это то, о чем минувшей ночью хотела узнать полиция…

– Вы сумели ей помочь?

– Я пришел туда как раз вовремя – в квартиру Дэвида…

– И что вы там обнаружили?

– Некоторые из лучших его вещей были заперты в чулан. Не знаю почему…

– Могу вам сказать почему, – заявил Квиллер. – Дэйв убрал их перед тем, как мы приступили к съемке.

– Ох, – сказал Старквезер.

– А вы знали, что мы собираемся фотографировать квартиру Дэвида?

– Да, он упоминал об этом… Из головы вылетело…

– Говорил он вам, что намерен убрать кое-что из произведений искусства?

– Вряд ли…