Кот, который приезжал к завтраку

— Теперь, верно, недалеко, — ухитрился он выговорить сквозь одышку. — Мы вызовем доктора.

— Рикки — доктор… Меня тошнит!

Потом она совсем умолкла, её тонкое лицо побледнело. Тропка кончалась. Он разглядел впереди зелёную траву. На траве стояли двое мужчин.

— Рикки! — почти на последнем дыхании прокричал Квиллер.

Вздрогнув, они взглянули на него. Один рванулся вперёд.

— Элизабет! Что случилось?

— Змея укусила, — выдохнул Квиллер.

— Я возьму её! — Человек по имени Рикки схватил её в охапку и побежат к повозке, стоявшей поблизости.

Когда повозка поехала к отдаленной группе зданий, он говорил по радиотелефону.

Другой мужчина спокойно завершил партию в крокет.

— Врезано! — удовлетворённо объявил он. И повернулся к Квиллеру: — Пожалуй, я должен поблагодарить вас за спасение своей птички-сестрички. Я Джек Эплхардт. А вы?…

— Джим Квиллер. Живу в гостинице «Домино». Я случайно оказался…

— Что?! — с неприятной улыбкой прервал его этот человек. — В том местечке и впрямь кто-нибудь останавливается?

Его замечание предлагало взять веселый тон. Но Квиллер не развеселился.

— Надеюсь, с ней всё обойдется, — буркнул он и пошёл к тропинке со скоростью, какую только позволяли ему легкие.

В безжизненном воздухе он расслышал гудение автомобиля. Оно стало громче, потом смолкло. Он различил голоса спасателей, подбежавших с носилками, погрузивших жертву в карету «скорой помощи» и вызвавших по радио вертолёт. Рикки будет сопровождать пациентку, всё-таки удобно иметь в доме врача. Один лишь этот случай Квиллер не смог отнести к злому умыслу.

Добравшись до главной тропы, он присел на валун, чтобы отдышаться перед дорогой домой. Однако укол в шею под затылком дал ему понять, что он потерял антикомариный спрей. Он вернулся на место происшествия и нашёл не только спрей, но и серебряную ручку с записной книжкой в кожаном переплете с золотой печатью «Э. К. Эплхардт». Книжка была испещрена названиями различных растений, против каждого указывались дата и место. Позднейшая запись гласила: «Dionaea muscipula (Венерина мухоловка)».

Он возвращался домой с лесной находкой и бурлящими, словно в кастрюле, мыслями. Странная женщина… такая тоненькая… сколько ей лет? Могла быть и молоденькой… лицо, искаженное болью… почему такая тоненькая?… кто был доктор?… странный брат… очень странная женщина… необычно одета… русалочьи волосы…

Когда он добрался до конца тропы и свернул в «Очковый двор», то припомнил устроенную в последнюю минуту кошачью истерику, наделавшую дел с шелковой рубашкой и хорошей парой брюк. Ведь не будь её, он прохлаждался бы на бельведере с двумя вдовушками, вместо того чтобы под угрозой сердечного приступа спасать не столь уж прекрасную деву… А потом он подумал: «Было ли котовое бешенство только совпадением? Или чем-нибудь ещё?»

Он никогда не знал точно, являлись ли истерики Коко следствием колотья в боку, судорог в нервных окончаниях или зуда в хвосте. Иногда у кота бывали скрытые мотивы. Иногда он пытался выйти на связь.

Глава девятая

Когда Квиллер вошёл в «Четыре очка» после эпизода на лесной тропе, сиамцы разыгрывали уютную семейную сценку в шезлонге, которым распоряжались как своей собственностью. Коко покусывал Юм-Юм в шею, а она слюнявила ему ухо.

— Мерзость! — сказал им Квиллер.

Он содрал с себя одежду и принял душ. Несмотря на утомительный крюк по лесу, он всё ещё лелеял надежду наведаться в «Островок опыта» и заказать номер для Райкеров. Отдохнул и подкрепился закуской из пакетиков, прежде чем надеть другую хорошую рубашку и штаны. Перемятую одежонку он сложил в пакет для ещё одного похода к «Курортным помощникам».

По пути он не смог удержаться и остановился возле гостиницы, чтобы изложить свои приключения Хардингам. Они сидели возле входной двери на излюбленных своих качелях, откуда могли видеть всякого входившего и проходившего.

— Я только что встретил нескольких членов королевского семейства, — объявил он им, поднимаясь по ступенькам.

— Эплхардтов? — удивлённо спросил викарий. — Позволительно ли спросить, как это произошло?

Квиллер рассказал историю, умолчав, однако, о своей роли «носильщика» в операции по спасению истеричной дамы-ботаника.

— Она сказала, что живёт в Соснах, и я помог ей добраться до дому. Двое мужчин играли там в крокет, и один из них случайно оказался доктором. Он увез её в повозке, и мне кажется, её переправили по воздуху на материк.

— Так-так-так! — воскликнула миссис Хардинг.

— Три дырки в башмак, — насмешливо откликнулся её муж.

— Ох, Арледж! — Она хлопнула его по руке. — Это у него такое присловье, — нервно пожаловалась она Квиллеру.

— Мы не видели королевского семейства, — сказал викарий, — с тех пор, как Ритчи лишился своей собственности. Нас, как гостей дома Ритчей, приглашали в Сосны на вечеринки на открытом воздухе. Старая леди обычно председательствовала, как вдовствующая королева-мать.

— Освежающее у них было великолепное, — припомнила миссис Хардинг, — а ещё там по всему саду расфуфыривались павлины — распускали хвосты и издавали ужасные крики, когда меньше всего можно было ожидать.