Кот Сократ выходит на орбиту. Записки котонавта

– С Джоном мы познакомились пять лет назад в Центре подготовки космонавтов, – продолжала Ирина, – я тогда готовилась к своему первому полёту, а он уже был опытным специалистом. Джон с первого дня нашего знакомства оказывал мне знаки внимания, а я не замечала. Вот зачем я тебя сейчас обманываю? – воскликнула Ирина и с едва заметной улыбкой посмотрела на меня. – Замечала я их, просто делала вид, что не замечаю. Понимаешь, какое-то подспудное чувство вины во мне сидело, да и по сей день сидит. Мне казалось, завяжи я новые отношения, тем самым предам память покойного мужа. Он тоже был космонавтом, за два месяца до рождения Макара разбился на самолёте во время испытательного полёта. Так и не увидел своего сына, – Ирина грустно усмехнулась. – Когда узнала о трагедии, веришь, мне жить не хотелось. Я была совершенно в неадекватном состоянии, до сих пор удивляюсь, как удалось сохранить и родить ребенка. А когда на свет появился сын, я ни на минуту не усомнилась в его имени. Люди говорят, нельзя называть детей в честь погибших родственников, мол, они непременно повторят их судьбу, но я не верю во все эти предрассудки. Спасибо мужу, успел оставить мне на память о себе самый ценный подарок в мире – нашего сыночка. Первый год после трагедии я провела словно в бреду, только ребёнок спасал меня от дурных мыслей и уберёг от необдуманных поступков. В то время мне казалось, жизнь для меня закончилась навсегда. Я любила мужа всей душой и не представляла себя без него. Наши чувства были взаимными, мы не могли жить друг без друга. Когда он уезжал в командировки, я дни, часы, минуты считала до его возвращения. Сердцем понимаю: такой любви, какая была между нами, уже не будет никогда. Веришь, я бы сейчас всё отдала за одно-единственное мгновение рядом с ним. А Джона я знала давно, правда, заочно. Они с мужем полгода провели в космосе. Тогда для них обоих это была первая экспедиция на МКС.

Со дня гибели Макара прошло уже почти одиннадцать лет. Понимаешь, котейка, вроде и хочется новых отношений, но что-то останавливает. Постоянно сомневаюсь, а стоит ли создавать семью? Страх потери любимого человека сидит глубоко во мне, боюсь войти в одну реку дважды. Знаешь, что однажды сказал мне психолог? Оказывается, я человек со зрительным вектором, а такие люди гораздо сложнее переживают смерть близкого человека. Они особенно чувствительны и ранимы, и даже самое незначительное происшествие сразу принимают близко к сердцу. Пережив потерю близкого человека, они становятся эмоционально закрытыми и не хотят никого впускать в свою жизнь. Начинают бояться ярких эмоций, как огня. Однако потребность зрительного вектора любить и создавать эмоциональные связи живёт глубоко внутри, она неистребима и постоянно напоминает о себе. Вот и мне хочется быть любимой и вновь обрести семейное счастье. С одной стороны, боюсь предать память Макара, а с другой – душа просит любви, внимания, заботы. Что скажешь? Переезжать мне к Джону?

– Мяу. – Я аж приподнялся и в недоумении посмотрел на неё.

Надо же, она всё ещё думает. Точно чудачка. После пережитого горя ты просто обязана быть счастлива.

– Да не смотри ты на меня так, – рассмеялась она, – я все поняла. Завтра же скажу «да».

Ирина с загадочной улыбкой уставилась в иллюминатор, поглаживая меня по голове.

– Знаешь, дружок, после разговора с тобой мне стало гораздо легче, будто камень с души свалился, и все сомнения разом улетучились.

А ты думаешь, зря меня Катерина называет семейным психотерапевтом? Вашему космическому доктору до меня, как до Луны. Как бы он ни старался, перед ним вы никогда так не откроете своё сердце, как передо мной. Во мне есть одно очень удивительное качество: я никогда никому ничего не расскажу. Все ваши тайны уйдут вместе со мной.

– Говорят, летчики не умирают, они уходят от нас в небо и там сияют звёздами на небосклоне. Может быть, одна из этих ярких звёздочек и есть мой Макар? – тихо произнесла женщина.

Спустя несколько минут Ирина незаметно засопела, а я ещё долго переваривал её откровения. Как мудрёно все у людей. Человеческая любовь – сложная штука. Одиннадцать лет нет мужа в живых, а она до сих пор его не может забыть. У нас, котов, всё гораздо проще. Мы живём по принципу: никаких привязанностей и полная свобода действий. Не зря же о нас говорят: кот, который гуляет сам по себе. Но и среди нашего брата тоже бывают исключительные коты, такие, как я, например. Уже несколько лет я люблю одну Беллу, у нас с ней особая связь.

Я уже давно привык к тому, что люди делятся со мной своими мыслями, изливают душу, словно я батюшка в церкви. Раньше, когда я был молодым котом, меня всегда терзал этот вопрос, почему так происходит. Думал, может, у меня на лбу написано: «Свободные уши». Однажды, после откровенной беседы с Татьяной Михайловной, даже к зеркалу пошёл. Смотрю – ничего нет. Долго я размышлял на эту тему и пришёл к выводу: лучшего собеседника, чем я, не найти. Посудите сами: слушаю внимательно, никогда не перебиваю и, самое главное, не раздаю налево-направо непрошеные советы.