Котлован

Там действительно ярко светился треугольник Цуо, совсем небольшой, в основании не длиннее пары метров.

Встав на краю ямы, я собрал остатки сил и попытался вызвать в себе огонь Ган: на броне или на клинке меча — хоть одну искру.

Бесполезно.

Слишком много энергии ушло, чтобы ослабить царицу, а теперь пламени уже не осталось. Нужно было искусственно его вызвать, и имелся только один способ сделать это.

Я рванул к бомбе, что так и осталась вмороженной в пол пирамиды.

Земля под ногами опять задрожала, битва моего отряда с армией ниудов набирала силу: снаружи слышались пронзительные крики раненых, сверкали молнии, дробью били красные вспышки, гудел ветер, крушились и падали льдины.

Я встал за пару шагов от бомбы, вытянул револьвер из кобуры и зарядил барабан патронами с заклинаниями мини-пушки, затем взвёл курок и прицелился в стальной шар в полу.

Палец мягко лёг на спусковой крючок.

— Жаль, мы так и не встретились, папа, — прошептал я и задержал дыхание.

Мысленно попрощался со всеми.

И выстрелил.

* * *

Заряд мини-пушки ударил точно в цель.

Лёд вокруг бомбы раскололся, шар провернулся, и тут же послышались еле слышные щелчки — бомба раскрылась до конца.

«Раз, два, три, четыре...», — начал машинально считать я.

На счёт «пять» раздался взрыв.

Громыхнуло так, что заложило уши. Меня швырнуло на стену, тело прожгло жаром, лицо окропило брызгами воды и искрами, раздался треск льдин, по полу прогудело, пирамида затрещала со всех сторон.

Сверху повалились куски льдин, но я отшвырнул их щитом Стража, вскочил и рванул прямо в бушующее пламя. Пол пирамиды разворотило, стены оплавились и почернели, всё трещало и дрожало, но это не помешало мне ворваться в огонь, как в благодатные объятья.

Да-а...

Это было похоже на блаженство. Моё истощённое астральное тело моментально впитало в себя силу Ган, тело окрепло, как и броня Витязя, меч снова вспыхнул пламенем, а затем — и доспех.

Уже не хромая, я подошёл к яме со знаком Цуо и посмотрел вниз.

Треугольник всё также лучился светом, совершенно беззащитный и ослабевший.

Я поднял раскалённый меч остриём вниз и занёс над знаком. Один удар — и подземные маги лишатся дополнительной силы, ослабнув до самого Дня Сидха.

— Не-е-е-ет! — завизжали откуда-то сбоку. — Ты не посмеешь!!

Из дыма выскочила Заварра — полуобгоревшая мумия в короне, но в этот момент позади неё появилась... Акулина.

Израненная и еле держащаяся на ногах, она подняла кинжалы, целясь царице в спину. Мы посмотрели друг другу в глаза и ударили одновременно.

Я — в знак Цуо.

Она — в Заварру.

От крика царицы Котлован загудел и затрясся так, что всё заходило ходуном. С двумя кинжалами в спине Заварра отшвырнула от себя Акулину, а затем посмотрела на меня.

— Это ещё не конец... — прошипела она.

К ней подскочили два её шакала, женщина оседлала одного из них, и оба пса рванули из полуразрушенной пирамиды.

Я бросил взгляд на Цуо.

Он больше не светился лучами, погас, потрескался и потерял силу. По всему Котловану раздался вой ниудов, больше похожий на плач, до дрожи пронзительный и тоскливый.

Я кинулся к Акулине и быстро поднял её на руки.

Одного взгляда хватило, чтобы понять, что девушка находится одной ногой в могиле — на ней не было живого места.

— Мы сделали это... — прошептала она, открыв глаза и чуть улыбнувшись.

Выйдя из пирамиды, я увидел, что толпы ослабевших ниудов уходят вслед за своей царицей, поднимаясь по лестнице всё выше.

А ещё понял, что весь мой отряд погиб.

Они до последнего защищали пирамиду, в которой я находился, и отдали за это свои жизни.

Мёртвый Пророк лежал в обломках окровавленных льдин, а рядом с ним — его старший брат Лёд. Перун висел на стене, пригвождённый огромным копьём точно в сердце. Бес лежал на боку возле пирамиды, его голову размозжило льдиной, и это явно сделала царица — только она смогла бы достать такого быстрого бойца, как Бес.

Треф и Паук лежали среди мёртвых тел ниудов. Прежде чем умереть, они забрали жизни десятков врагов.

Толстяк Борей погиб последним — он лежал, навалившись на стену пирамиды, и смотрел на небо, на его крупных щеках замёрзли ледяные крошки, похожие на слёзы.

Увидев убитых парней, я сделал ещё несколько шагов, а потом у меня подкосились ноги. Я прикрыл глаза и положил умирающую Акулину на землю, не в силах справиться с дрожью в руках.

— Акула... ты слышишь?

Склонившись над девушкой, я убрал доспех Витязя и поднёс запястье к её губам.

— Кусай. Давай. Кровь вылечит тебя, как меня в Тафаларе. По-другому ты не выживешь, а я не успею применить Целительство.

Она посмотрела мне в глаза.

— Всегда мечтала... попробовать... каков ты на вкус...

Её слабые пальцы сжали мою руку, а клыки Следопыта мягко впились в кожу на запястье, прокусывая вены.

Она сделала глоток и тут же отпустила мою руку, а затем убрала образ Следопыта, чтобы не тратить силы. Я же быстро сдёрнул несколько бинтов с другой своей раны, на боку, и перевязал кровоточащее запястье. Появился шанс, что Акулина выживет, но теперь нас двоих мало что могло спасти.