Котовский

— Ну да, а надо, чтобы эти дела были в наших руках.

— Здорово!

— Что здорово?

— Не так-то просто взять из этого «богоугодного» заведения хотя бы клочок бумаги.

— Вася, ты все можешь. Мне нужны офицерские шинели, много офицерских шинелей.

— Григорий Иванович! О чем разговор! Если уж в Одессе офицерских шинелей не найти, тогда я не знаю, что сказать! Ведь все белогвардейцы в одесских ресторанах, я даже не понимаю, кто же у них на фронте. Ресторан на Екатерининской улице знаете? На гардеробе там свой человек стоит, ваш солдат из Сто тридцать шестого полка! Значит, будут шинели!

— Вы с Василием прикрывайте наш отход, а я с ребятами буду грузить шинели, — вставил слово и Михаил.

— Правильно! Пока шинели не будут все до единой изъяты, никто не войдет в раздевалку, даже если применит оружие! Об этом позаботимся мы с Григорием Ивановичем. Правда, Григорий Иванович?

К этой операции приступили, не откладывая в долгий ящик. Вася и Котовский отправились в ресторан на Екатерининской улице.

Еще издали они услышали гуд голосов, пьяные выкрики, музыку, звон посуды. В открытые окна ресторана валил пар, плыли запахи шашлыка, водки, духов и бифштексов. А когда они вошли, и запахи и звуки стали еще резче. Надсаживались скрипки, рыдало пианино. Потные официанты, совершенно замученные и ошалелые, носились взад и вперед с полными подносами. Кофе-гляссе, полуголая танцовщица, пьяные красные физиономии, пролитое на скатерти вино…

— Нечего сказать, — пробормотал Вася, с отвращением разглядывая зал, — зрелище!

— Барометр показывает приближение бури! — отозвался Котовский, весело улыбаясь.

Ни одного свободного столика! Это как раз входило в их план и в их расчеты. Котовский сует официанту крупную ассигнацию, и столик, как по волшебству, появляется. Вопрос только, где его поставить. Поставить буквально негде. И это тоже входило в программу их действий! Все шло как по-писаному.

— А вот мы сюда его поставим! — решает Котовский, на котором капитанский китель.

— Сюда? А как же пройти в гардеробную?

Но столик уже мелькнул в воздухе и поместился на единственно свободном месте, загородив дверь в раздевалку.

— Браво! — аплодируют в зале двум находчивым офицерам и особенно цирковому жонглерскому номеру, когда увесистый столик так легко вспорхнул в воздух и занял надлежащее место.

— Какой красавец! — любуются женщины. — И какой силач!

Итак, дверь забаррикадирована. Официант приносит шампанское, фрукты, и вначале все идет гладко, до тех пор, пока какой-то полковник не пожелал выйти:

— Р-разрешите!

Котовский и Вася, один — капитан, другой — поручик, даже не шевельнулись.

— Потрудитесь освободить проход!

Никакого впечатления.

Полковник багровеет, как умеют багроветь одни полковники кадровой царской армии. Но и это не помогает.

За столиками раздается смех. Симпатии разделяются. Одни горячо отстаивают право полковника покинуть ресторан, раз уж ему так хочется. Другие настаивают на том, что никто еще не расходится — ничего, посидит и полковник:

— Куда ему спешить? Пей, пока пьется! Алло! Полковник! Ваше здоровье!

«Славься, славься, наш русский царь!..»

«Белой акации гроздья душистые…»

— Ар-ркашка! Налей полковнику коньяку!

Сначала просто спорили. Затем спор превратился в свалку. И никто не заметил, когда и куда исчезли эти веселые капитан и поручик. Выходило, что и спорить-то не из-за чего.

Столик наконец отодвинули, и побагровевший полковник с достоинством проследовал к вешалке. Но что это значит? Там пусто! Пусто! Ни одной шинели, ни одной шапки… Позвольте! Нет даже швейцара! Что он, пьян? Какое безобразие! И оружия, которое полагалось сдавать на вешалку, тоже нет!

В захваченные офицерские шинели немедленно были обряжены дружинники Котовского. Улицы, прилегающие к помещению контрразведки, никогда еще не видели такого наплыва офицеров. Несмотря на позднее время, отовсюду стекались сюда полковники, капитаны, штабс-капитаны, поручики всех родов оружия и как на подбор — статные и молодые.

Не прошло и часа, как помещение контрразведки было окружено со всех сторон, а все подходы закрыты надежными заслонами.

Котовский, звеня шпорами, направился к входной двери.

— Приказ командующего о вашем аресте! — протянул он дежурному скрепленную подписями и печатями бумагу.

Дежурный побледнел и бросился к телефону:

— Ни с места! Сдать оружие!

Двое контрразведчиков застрелились, остальные позволили себя разоружить и запереть в ту самую камеру, в которую они столько раз швыряли истерзанных ими людей.

Вот уже все помещение контрразведки захвачено дружиной. Котовский перебирает папки, часть захватывает с собой, остальное сжигает.

— В переулке конные!

Дружина отступает в полном порядке по заранее разработанному плану.

6

И все-таки они ее схватили.

Ночью Вася разыскал Котовского:

— Григорий Иванович! Жанну арестовали!

Котовский сразу поднялся с постели. То, чего он давно опасался, произошло!

— Григорий Иванович! Они ее будут мучить!..

И вдруг Вася — тот самый Вася, который не робел перед любой опасностью, — вдруг этот Вася отвернулся и стал старательно вытирать слезы.