Коты и кошки

КОТЫ И КОШКИ

И. Корсаков Что ни кошка, то характер

Маленькое предисловие

На Земле много памятников животным. Почти все эти памятники поставлены за верную службу людям, и особое место среди подобных символов благодарности занимают памятники лабораторным животным. Таков, например, памятник собаке, поставленный в Колтушах под Ленинградом по инициативе И. П. Павлова. Насколько мне известно, памятника кошке нет, а ведь эти удивительные животные, в том числе и лабораторные кошки, служившие науке, столько сделали для людей!

Да, существуют такие животные — «лабораторные». Почему? Зачем? На эти вопросы имеются достаточно простые ответы. Во-первых — и это надо принять за данность, — мы, люди, пока не умеем, иначе как в опытах на животных, получать некоторые знания о самих себе. Живое должно изучаться в опытах на живом, но далеко не все возможно постичь при изучении непосредственно человека. Вспомните лишь, что нет теперь эпидемий холеры или чумы. Можно сказать, что лабораторные животные — соавторы многих великих открытий и в этом смысле, как и ученые, — первопроходцы. Ведь и в космосе первыми побывали собаки…

К чести науки, она старается гуманно и экономно пользоваться максимально предоставленной ей возможностью, и число людей, спасенных благодаря знаниям, полученным в опытах на животных, по всей видимости, превышает количество животных, погибших в этих опытах.

Особая фигура на пути от эксперимента на животном до прививки, лекарства или другого способа лечения — ученый. Он-то какие чувства испытывает, проводя эксперименты? Жалость, стыд, боль, радость. Все это вместе: а счастье хорошо сделанной работы, и радость открытий, и жгучий стыд, и боль, от которой животное, как правило, избавлено с помощью лекарств, в опытах на животных же найденных.

Испытывал все эти чувства и я, практически ежедневно общаясь с разными по характеру и способностям кошками. Всякое бывало, и этот мой профессиональный опыт позволяет мне сказать, что эксперименты на животных могут быть оправданы, если исследователь ставит перед собой задачи, имеющие общечеловеческий смысл. В отсутствие этого эксперименты на животных — вивисекция, и прощения им нет. И все же не ради оправдания естествоиспытателей, настоящих, конечно, естествоиспытателей, я взялся за книгу о кошках, герои которой — в основном лабораторные животные. Главное — я люблю кошек, у которых столькому научился… Искренность этого чувства и позволяет мне скромно надеяться, что эти рассказы могут стать одним из кирпичиков в фундаменте памятника кошке.

Василий Тимофеевич

Кошка, как известно, животное домашнее. Встречаются, однако, киски, которые, по всей видимости, чувствуют себя полноценными только на воле. Был у меня кот. Уж и не помню, откуда он появился, Василий Тимофеевич, — черно-белый, удивительно чистый кот с ясными глазами и огромными, очень красивыми белыми усами. Появился — и стал рваться на свободу. Прямо террор какой-то. Нельзя было оставить форточку открытой. Входя в комнату, надо было быть готовым к тому, что кот стрелой попытается пролететь мимо тебя. С невероятной терпеливостью, очень подолгу он мог стеречь дверь, ожидая, что в комнату кто-нибудь войдет или из нее выйдет. Бывал Василий и ласков, но все время чувствовалась временность его пребывания с людьми.

И он ушел. Ушел в самое неожиданное время: на следующий день после операции, с электродами в мозге, с разъемом на голове. Видимо, его нечаянно выпустила уборщица.

Пожалели мы его («пропадет теперь — зима на улице») — и новые дела постепенно вытеснили Василия Тимофеевича из нашего сознания. Вспоминали в основном то, какой он был красивый — каждого цвета поровну, носочки, галстучек, ярко-белые усы на черной симпатичной морде — в общем, все при нем. И вот такой-то красавец и ушел от нас, несмотря на все наши предосторожности.

Прошло два с половиной месяца. И вдруг однажды утром институтский вахтер говорит:

— Вам кошка нужна?

— Нужна, конечно!

Кошки всегда нужны, а уж бродячие особенно. Они и умны и физически здоровы. И операцию прекрасно переносят и обучаются отлично, что при исследованиях памяти весьма немаловажно.

— Ну вот, — сказал вахтер, — а то тут в подвале нашем какая-то кошка болтается. Давно уже.

И вот здесь мы не подумали, а как-то почувствовали: «Василий…» Взяли фонарики, пошли. После долгой и трудной охоты (а мы ведь специалисты по кошкам, и много всяких уловок знаем) нам удалось-таки изловить его. Да, это был Василий Тимофеевич. В прекрасном состоянии, такой же чистенький, но без разъема и, соответственно, без электродов! Только отметина на голове, и все. Как он умудрился освободиться от результатов нашей работы, он нам не сказал. Но нам и без этого все стало ясно с Василием.

На нем больше не было проведено не одного эксперимента. Он остался вольным жителем подвала.