Коты, вернувшие мне улыбку. История о счастье, книгах и всеобщих любимцах Бейкере и Тейлоре

Я любила книги так сильно, что восприняла подобное неуважение к ним как личное оскорбление. К книгам следует относиться как к драгоценностям, а не как к мусорной свалке. Не сомневаюсь, что, когда я выбрасывала брошюры в мусорную корзину, у меня пар валил из ушей. Если кто-то не согласен с чем-то и хочет написать и опубликовать свой собственный труд, в котором выскажет свои взгляды, прекрасно. Традиционно публичные библиотеки отлично справлялись с поиском, заказом и размещением на своих полках книг, в которых отражены совершенно противоположные точки зрения. На тот момент у нас уже был, к примеру, экземпляр «Майн Кампф». Но, конечно же, парень не стал засовывать свою брошюру в это произведение.

Лично я бы никогда не положила «Майн Кампф» на свой ночной столик, но мы держим книгу в библиотеке, потому что иногда людям нужно найти способ оправдать чьи-то поступки, отрицательные или положительные.

Информация должна быть доступна.

Людям необходимо иметь возможность

получать интересные им книги, не покупая их.

Как правило, мы приобретали книги для библиотеки, ориентируясь на обзоры в специализированных журналах, а также на рекомендации Билла Хартмана. Но если читатель заказывал малоизвестное произведение, мы обязательно выносили этот вопрос на обсуждение на очередном совещании комиссии по отбору книг. В таком случае, даже если решение было отрицательным, оно принадлежало не одному человеку, а группе людей. На самом деле, мы с энтузиазмом относились почти к любому приобретению.

Но, конечно же, как это нередко бывает в библиотеках, минимум раз в неделю кто-то из посетителей просил нас убрать с полки ту или иную книгу. И в большинстве случаев под удар попадали произведения политической направленности. То есть либо консерваторы хотели, чтобы мы убрали все книги, написанные либеральными, с их точки зрения, политиками, либо же наоборот. И только один-единственный читатель захотел, чтобы мы разместили у себя книги, написанные господствующими республиканцами.

Фактически подобное случалось настолько часто, что я уже давно заготовила специальную речь на тот случай, если кто-нибудь из читателей станет жаловаться на книгу. Я набирала в грудь побольше воздуха и тут же вступала:

– Благодарю вас за ваше мнение. Но публичная библиотека, подобно ведущему во время теледебатов, призвана представлять все точки зрения, бла-бла-бла, и любой вопрос всегда многогранен, бла-бла-бла, и мы ценим то, что вы нашли время прийти к нам и поделиться своим взглядом, бла-бла-бла-бла.

Иногда посетители вступали со мной в спор, но чаще всего разворачивались и уходили. И, когда я встречала их в библиотеке в следующий раз, они, как правило, хмурились, увидев меня. На всякий случай каждый раз, когда мне возвращали ту самую книгу, я проверяла, нет ли в ней каких-то повреждений, пометок или надписей. Время от времени возмущенный читатель брал книгу и «терял» ее. Конечно, ему приходилось возмещать ее стоимость, и мы сразу же заказывали новый экземпляр.

Временами ситуация походила на игру в кошки-мышки: читатель прятал книгу, которая ему не нравилась, или запихивал ее в другой раздел, например в кулинарию. А мы ее находили и возвращали на место.

Однажды случилось и такое, что одна из наших сотрудниц начала настаивать на том, чтобы убрать конкретную книгу. И хотя я была не согласна с ней, это выглядело забавно и имело какую-то свою извращенную логику.

Я расставляла книги в детском отделе и вдруг обнаружила там экземпляр «Дорогой мамочки», хлестких мемуаров Кристины Кроуфорд, в которых она рассказывает о своем детстве, и в частности о матери, актрисе Джоан Кроуфорд. Я сняла книгу с полки и показала сотруднице, дежурившей за стойкой.

– Что ты делаешь? – спросила она.

– Посмотри, кто-то явно ошибся, – сказала я, смеясь.

– Это я поставила ее туда, – ответила она.

– Ты? Зачем?

– Она стояла не в том месте.

– Но эта книга не для детей, – настаивала я. – Даже наоборот…

– Но написана она именно таким языком.

Я замолчала. Для нее это был вопрос литературной критики. Она считала, что книга плохо написана – уж точно не для взрослых людей, – и потому решила поместить ее в детский отдел.

Она выхватила у меня книгу и демонстративно поставила ее обратно на полку. После чего отряхнула руки от пыли и вернулась на рабочее место.

Вечером того же дня, после того как она ушла домой, я снова вытащила книгу и поставила ее в биографический раздел. На следующий день книга вернулась в детский. Это был не первый случай, когда она переставляла туда какую-то совсем не детскую литературу. Но на этот раз все вылилось в многомесячный пинг-понг: «Дорогая мамочка» продолжала перемещаться туда и обратно между взрослым и детским отделами.

***