Коварная бездна

В первые четыре месяца путешествия они пережили множество штормов и бессонных ночей, когда корабль раскачивало так немилосердно, что почти все, кто находился на борту, включая команду, страдали от морской болезни. Но сестры не хватались за животы и не переваливались через борт, не закрывали глаза ладонями, умоляя океан прекратить их мучить. Они втирали в виски бальзамы и пили настои из трав, которые помогали успокоить желудок. А вечерами прогуливались по палубе, даже в дождливую и ветреную погоду, и пристально вглядывались в Тихий океан, страстно желая наконец увидеть на горизонте берег.

– Остался всего месяц, – сказала Аврора в один из таких вечеров, когда сестры стояли на носу корабля, а над ними в ясном бескрайнем небе кружились яркие звезды. – Как вы думаете, все будет так, как мы представляли?

– Это не важно. Главное, нас ждут новый город и новая жизнь, – задумчиво ответила Хейзел.

Они страстно желали покинуть суматошный Нью- Йорк, оставив позади все воспоминания о своей бессердечной матери, которой оказались не нужны, и начать все заново – в месте столь далеком, что уехать туда было все равно что улететь на Луну. Запад, который называли диким и нецивилизованным, как нельзя лучше соответствовал их устремлениям: при одной мысли о неизведанной земле их сердца стучали горячо и радостно, а дух захватывало от восторга.

– Мы можем стать, кем захотим, – сказала Маргарита. Ее непокорные темные волосы не удержались под заколкой и рассыпались по плечам.

Аврора подставила лицо соленому ветру, прикрыла глаза и рассмеялась. Хейзел высунула язык и попробовала воздух на вкус; она уже представляла себе духи с запахом океана – свежим и бодрящим.

– И как бы ни сложилась жизнь, – добавила Маргарита, – мы всегда будем вместе. Втроем.

Сестры стояли, широко раскинув руки, словно хотели подтолкнуть корабль, неуклонно стремящийся вперед – сквозь ночь, бури, сильные течения и неблагоприятные ветра. В безбрежном мраке Тихого океана они увидели свое будущее, и это будущее было прекрасно.

Они не знали, что готовит им судьба.

Но даже если бы знали, то не отказались от путешествия. Они мечтали ступить на новую землю – черную, плодородную и отныне принадлежащую им. Они с рождения были легки на подъем, бесстрашны и сумасбродны.

Сестры не свернули бы со своего пути. Они должны были добраться до своего нового дома. И этим домом был Спарроу.

Глава 19

Остров пресытился влагой, и вокруг дорожки стоят лужи. Я бегу к главному дому по неровным деревянным доскам дорожки, сразу за дверью скидываю ботинки.

Я чувствую себя разбитой – после похода на кладбище, встречи с Маргаритой и от осознания того, что мне предстоит сделать. Нужно привести нервы в порядок, прежде чем я вернусь в коттедж к Бо.

Босиком прохожу через кухню. В голове трещит, будто тело Пенни уже пытается избавиться от меня, вернуть себе контроль. И еще одно ощущение нарастает внутри меня: будто кто-то тянет за веревочку, идущую из самого центра моей груди. Вот оно, начинается – гложет меня, ноет под ногтями, взбирается по позвоночнику. Это море зовет меня. Манит к себе. Требует. Умоляет.

Но я не вернусь – ни сегодня, ни завтра. Никогда.

На стене оживает телефон. Звонок отдается во всем моем теле, в каждой косточке.

Хватаю трубку, не раздумывая.

– Они едут! – выкрикивает Роуз на другом конце линии.

– Кто? – пытаюсь сообразить я.

– Все! Все едут на остров! – Подруга в панике. Точнее, на грани истерики. – Оливия, Дэвис, Лон. И все, кто получил сообщение.

– Какое сообщение?

– Оливия решила, что в этом году вечеринку в честь солнцестояния нужно провести на острове. И всех пригласила. – От волнения Роуз начинает шепелявить, детская привычка никуда не делась.

– Черт! – Мой взгляд мечется по кухне, не зная, на чем остановиться. Зачем Оливия это делает? Чего она добьется, собрав всех на острове? А вдруг они обнаружат Джиджи?

– Мы не должны позволить им найти Джиджи, – говорит Роуз, вторя моим мыслям.

– Я понимаю.

– Я прямо сейчас приеду на остров. Хит меня отвезет.

– Хорошо.

Я продолжаю сжимать трубку побелевшими пальцами.

* * *

Хлопает задняя дверь, и я едва не роняю телефон. Затем слышится звук шагов – кто-то шаркающей походкой бредет через прихожую, – и в кухню заходит мама. Поверх серой пижамы незастегнутый халат, пояс волочится сзади…

– Сюда едут люди, – говорит она, нервно подергивая большим и указательным пальцами правой руки. – Много людей.

– Да, верно, – соглашаюсь я.

– Я пойду в свою комнату, пережду, пока все не кончится. – На меня она даже не смотрит.

– Прости…

Прости. За все то, о чем не могу рассказать…