Коварная дама Карма (СИ)

Странно вел себя сумасшедший ученый Куроцучи Маюри. Обычно этот псих не вылезал из своих лабораторий, а если и вылезал, то для того, чтобы распугать всех окружающих. Поговаривали, что он часто мотается в Руконгай, но Бьякуя знать не хотел, зачем. Так вот, перед последним собранием у Командора джунибантай-тайчо едва ли не за бороду тряс Ямамото, что-то яростно ему втолковывая. Из карманов ученого торчали длинные распечатки, сыпалась шипящая помехами техника и исходил почти осязаемый белый шум. Генрюсай слушал Куроцучи с невозмутимым видом, но по наморщенной лысине было видно, что ученый ему порядком надоел. Или наступил на больную мозоль, и генерал мечтает отшвырнуть прилипалу как можно дальше. В свете этих наблюдений полной неожиданностью было то, что Ямамото приоткрыл вечно сомкнутые веки и сквозь зубы процедил обещание разобраться. Куроцучи отстал, но довольным не выглядел.

Совсем никак не участвовали в охватившем Готей балагане Комамура, Тоусен, Унохана и Укитаке. Последний традиционно болел, а вот остальные могли бы и поднапрячься, выясняя подноготную смуты. И это дурацкое убийство Айзена… Его не просто прикончили в поединке – его демонстративно убили. И выставили тело на всеобщее обозрение. Большинство шинигами считали, что сделали это риока дабы деморализовать и запугать своих противников, но Бьякуя в это не верил. Короткой стычки с рыжим парнем хватило, чтобы понять: этот будет переть напролом, бить в лоб и попутно объяснять всем вокруг, как они неправы. Этот мальчишка не станет нападать исподтишка, не использует каверзных методов. Он юн, горяч и безнадежно честен.

Но кто тогда убил гобантай-тайчо? Что тот узнал, какая новость стоила ему жизни? Уж не Ичимару ли постарался… Гин ведь был лейтенантом Айзена, и вроде бы они ладили между собой. Но на последнем собрании эти двое как-то нехорошо разошлись, обменявшись колкостями на грани угроз. И какое отношение к их «теплой дружбе» имеет эта девочка, Такеши Рукия? Вопросов было больше, чем ответов.

Кучики скомкал очередной лист бумаги и положил перед собой чистый. Если в уравнении слишком много неизвестных, их надо сократить. Что ж, перетасуем все известные факты, соединим то, что раньше казалось не связанным…

Бьякуя вскинулся. Реацу, которую он почувствовал, была мощной, густой, знакомой и незнакомой одновременно. Словно кто-то украл его собственную духовную энергию, перелил ее в другой сосуд, немного усилил – и выпустил на волю. И она приближалась.

За окном закричали его солдаты, сильные порывы ветра, вызванные этой реацу, пригнули деревья. Затрещали перегородки в здании. Лопнуло и со звоном осыпалось стекло в книжном шкафу. Дверь распахнулась, как если бы ее пнули, но шаги идущего все еще слышались в удалении, постепенно становясь громче. Среднего роста тонкокостный человек возник в дверном проеме и на несколько мгновений замер там, пристально глядя на рокубантай-тайчо.

Бьякуя смотрел на пришельца и не верил своим глазам. Даже в Обществе Душ, где возможно многое, отражение не может покинуть зеркала, не может разгуливать само по себе. Не может явиться к своему оригиналу и буравить его горящим взглядом.

Тем не менее, копия самого Бьякуи стояла в дверях его кабинета, сжимая и разжимая кулаки. Совсем еще молоденький мальчишка, в ученической форме Академии, с высоким хвостом черных волос, смотрел на капитана Кучики исподлобья, кусал губы. Реацу его дрожала, и вместе с ней дрожало мироздание.

Юноша медленно приблизился к столу, по другую сторону которого застыл в изумлении Кучики Бьякуя, оперся ладонями о столешницу и ломким от напряжения голосом сказал:

- Я никогда бы не побеспокоил тебя, если бы речь не шла о жизни близкого мне человека. Сделай что-нибудь! – потребовал мальчишка. – Ты же можешь! Спаси мою тетю Рукию!

========== Часть 9 ==========

Соуджин узнал об аресте тети Рукии случайно – из сплетен на перемене. Два каких-то благородных юнца авторитетно порицали «эту Такеши», кривя свои породистые носы и поджимая губы. Заметив горящие недобрым огнем глаза остановившегося рядом с ними студента и признав в нем еще одного Такеши, высокородные ханжи гордо отвернулись и величественно ушли. А Соуджин остался, трясясь от ярости и судорожно сжимая кулаки.

Беда заключалась в том, что ученики не имели права покидать территорию Академии без специального письменного разрешения. Узнать хоть какие-нибудь подробности тоже не получалось, потому что, едва завидев Соуджина, все сплетники моментально затыкались и таращились на него любопытными глазами. Спрашивать у сокурсников напрямую Джин-тян не решался, опасаясь, что сорвется.