Коварная дама треф

— На первый взгляд, картина обычная, Николай Петрович, — начал неторопливо криминалист. — Залезла бедная девчушка в ванну, в квартире матери, пока та на работе была. Пустила теплой воды… И вскрыла вены. Все как в кино. Классический, я бы сказал, случай. Она тихонько себе умирала, а водичкой квартира заполнялась. Через час-два, не знаю пока точно, медики скажут, вода нашла себе дорожки. У соседей закапала, засочилась. Те — наверх. Стучат. Не отвечает никто. Ну далее по известному сценарию. Соседи в жэк. Начали искать мать. Та в командировку выехала, там хотела и заночевать. Не отыскали ее. Взломали дверь. А там…

— Так…

— Видимых повреждений на теле, кроме порезов на руках, не имеется. При визуальном осмотре.

— Ну?..

— Я вгорячах по первой поре подумал, не включен ли еще газ? Что-то понесло, душок какой-то?

— Бывает, — кивнул Малинин.

— А я закурить хотел. Перепугался. Думаю, сейчас как рванет!

— Ты что же? — вскинулся Игорушкин.

— Ночь же! Подняли когда!.. Пронесло. Обманулся.

— Все? — еще не остыв от утренних нервных передряг, поежился Игорушкин.

— Ну… в общих чертах…

— Ты не так скучно, Владимир Михайлович. Ты подетальнее. Не часто у нас такие молодые к суициду торопятся.

— Самому страшно рассказывать, Николай Петрович. — Шаламов прикрыл глаза, будто вспоминал что. — Я вот ночь почти не спал. А про себя сам думал: «утихли молодости страсти», ан нет, приехал с происшествия этого, лег, приснилось черт-те что!

— Интересно! Это что же?

— А-а, — пожалел себя криминалист, заерзал на стуле, закачался из стороны в сторону, только ножками не замахал. — Вот, Николай Петрович, слышу я, вы Ковшова ругать собираетесь, шею мылить, а я с радостью бы сейчас в район! Я Данилу Павловича недавно встретил, разговорились… Отдыхает он там, думается мне, как на курорте! Отпустили бы и меня, Николай Петрович? Я и в деревню поеду. Согласен на любую глушь. Только б спокойно спать! Немолодой уже я, Николай Петрович, чтобы носиться по этим ЧП ночь-заполночь!

— На покой, значит, захотелось? — вроде удивился прокурор и невольно усмехнулся, лицо его посветлело, нервный тик отпустил.

— Готов.

— Повремени, — Игорушкин вздохнул, обмяк; жалостливые стенания Шаламова он слушал уже не в первый раз, криминалист уже затевал этот разговор. — Все у тебя?

— Все.

— А Ковшову не завидуй. Ему вон на коллегии придется скоро ответ держать за арест ответственного партийного работника! Директора крупного совхоза, депутата, между прочим, за решетку упек… Слышал?

— Слышал, — отвел глаза в сторону Шаламов. — Делился Данила Павлович со мной этим. Дикий случай! Только я бы на его месте!..

— Что бы ты на его месте?

— Что ж, Николай Петрович, такие они недосягаемые? Как член парткома, как из райкома, так пожар! А если бандит он? Убийца, к примеру?

— Ты оставайся, Владимир Михайлович, на своем месте, — скривился Игорушкин, словно от сильной зубной боли. — Оставайся… Разберемся… Ты пока вон по существу вчерашнего не все доложил. Встретился небось с посетительницей, которая от меня в слезах выбежала?

— Мать?

— Она.

— Уголовное дело надо возбуждать, Николай Петрович.

— Что это ты вдруг? Сразу и уголовное дело?

— Не обойтись без дела, — Шаламов словно подводил черту. — Много вопросов возникает, очень много, и вряд ли одни судебные медики на них смогут ответы дать… Я с утра вскочил, чтобы эксперту кучу закавык понаставить, ночью они мне привиделись. А сам не знаю, ответят ли? Югоров, Владимир Константинович, вроде пообещал, однако…

Шаламов опустил голову, помолчал, но тут же поднял глаза, уставился на прокурора области.

— И мужа Туманской держу пока в медвытрезвителе, думаю, без задержания не обойтись. Вот вам, Николай Петрович, и еще одно странное на первый взгляд лишение свободы! Арест получается! Хотя и не в тюрьму я его упрятал. А куда его девать прикажете? Задерживать — оснований веских нет, а оставлять на свободе тоже не могу. Кроме всего прочего он возьми и сдуру повесься! Готляр допытываться будет у меня: кто виноват?

Малинин, встрепенувшись, изумленно взирал на криминалиста; впервые тот заговорил об этом, не заикался ведь об аресте, а тут вдруг прорвало, значит, удумал Шаламов, хитрая лисица, для прокурора области оставить этот вопрос, чтобы наверняка его решить; знал криминалист уязвимые места Игорушкина, знал о его скрываемых симпатиях к себе, знал сейчас, куда бьет, поэтому о главном и затеял напрямую с самим мозговать…

А может, про арест закинул удочку, почувствовав, что собираются серьезные тучи над головой его приятеля, прокурора Ковшова, прослышал все сейчас, проникся, чем тому все может обернуться, и скумекал, что есть возможность именно теперь друга выручить?.. И бросился спасать… Хитер Шаламов! Поди в нем разберись! Не зря его Игорушкин уважает, прислушивается к его мнению и от себя не спешит отпускать…