Коварная дама треф

Полковник Веневицианов заволновался, запереживал, мысли, одна тревожнее другой, не давали спать по ночам. Он решил не информировать пока и начальника Комитета, это было уже нарушением известных и жестких инструкций, но официальных регистраций антисоветской организации в отчетах не значилось, следовательно, по большому счету, и докладывать покуда не было особой необходимости. Слишком пугал внезапный успех, аж кружилась голова, Павел Сергеевич до конца сам себе боялся верить.

Ночами он, прежде чем забыться во сне, в который раз анализировал сведения, собранные его «Омой». Все детальки, вроде, вписывались.

Личности известные — дети больших людей. Лидером организации получался, правда, еврей. Впрочем, чему тут удивляться? Евреи всегда в первых рядах недовольных любым политическим строем. Кто революцию делал?

И родители у него подходящие. Оба — и отец, и мать, из-за границы не вылезают. Устроились там, где-то в Африке, помогают каким-то возрождающимся туземцам, знамо — для прикрытия легенда и, естественно, сношаются с врагом, а сынок обнаглел и сманивает в свою организацию несознательных заграничными шмотками. На квартире у себя и дружка блат-хату смастрячил, сожительствует с подельницей развратной, бывшей учительницей старше себя. Та ему в открытую пропагандирует стишки эмигрантов, от которых порнухой и голубизной за версту разит. И устраивают сборища, где вовсю бывший тот студент, кстати, нигде так толком и не работающий, пропагандирует западный образ жизни, увлекает дружков Израилем, Парижем, другими соблазнами паскудной жизни. Сам какую-то оду на тему свободы и демократии как-то настрочил в стихах, жаль до «Омы» та ода не дожила. Агенту удалось быстро перевербовать нескольких членов этого «кухонного подпольного кружка», они ему об этом и сообщили. За сравнительно короткий срок трех человек перековал «Ома», при этом снова совершил чудо, двое из них оказались женщинами.

Веневицианов не мог нарадоваться. Он уже спал и видел, как, окончательно склонив на свою сторону заблудших, воспитает двух попавшихся к нему в сети прекрасных искусниц. Женщина — агент от природы; интриганка с неукротимой страстью к игре, к романтическим переодеваниям, с тайнами, с постельными проделками. Истории шпионажа известны сотни имен таких звезд! Они вершили победы, выуживали необходимую информацию в жарких альковах у великих людей! Современная статистика беспристрастна: чуть менее половины секретных агентов — это пленительные красотки. И здесь совсем не уместен расхожий тезис, что красота и разум — несовместимы. На бабах, проще говоря, и припухали многие.

«Ома» особенно выделял замужнюю особу, но еще с молодости вертлявую и большого мнения о себе. Но эти качества особые, их агент при вербовке и должен использовать, учил его Веневицианов, когда тот расписывал ему кандидатуру при встрече на конспиративной квартире. Сейчас, советовал он молодому, эти качества в ней надо поощрять и развивать, когда же она полностью окажется в их власти, тогда работа с ней будет вестись в другом направлении.

— Филипп Денисович, — твердил он, глядя агенту в глаза, — требует от нас биться за каждого, оставаясь хозяином положения, а маленькие слабости, тем более прелестной женщине, следует прощать. Но!..

Веневицианов погрозил пальцем агенту.

— Не увлекайтесь. Бобков знаток их душ. Впрочем, и мы не дураки. Опасайтесь собственных откровений и чувственности. Эти бабы коварны. Особенно красотки. Могут увлечь. Не заметишь.

Впрочем, в «Оме» не было ничего, за что можно было бояться. Увлечь сам он не мог. «Мал, лыс и манерничает, словно жеманная сука», — приглядывался все больше и больше при каждой встрече к агенту Павел Сергеевич, все глубже и глубже он постигал и сам его сущность, постепенно создавая полный образ любимчика. Однако, чем больше он присматривался к агенту, тем неспокойнее у него становилось на душе: уж больно неравнодушен был тот к описываемой красотке. «Ома» прямо подрагивал сам, когда докладывал о ней, не увлекся бы! Все дело погубит! Истории мирового шпионажа были известны поразительные примеры, когда получалось наоборот, и агент оказывался на месте завербованного. И такое бывало!