Коварный повеса

— Трудно поверить вам еще по одной причине. Мне придется съездить в Телфорд, чтобы проверить, насколько правдивы ваши слова. Но вы за это время можете выступить здесь перед судом на стороне моего дяди.

— О, ради Бога, Энтони! Зачем мне делать это?!

— Возможно, для того, чтобы мой дядя прекратил преследовать вашего отца.

— Вы же прекрасно знаете, что это не так. Я ни за что не смогла бы причинить вред вашей племяннице. Как вы можете так говорить?

Он что–то пробурчал себе под нос и запустил пятерню в волосы. Затем со вздохом пробормотал:

— Я уже не знаю, в какую версию вашей истории верить. Как можно понять женщину, которая отдает свою девственность мужчине по расчету…

— Я, кажется, говорила вам: начиналось это именно так, но закончилось совсем по–другому, — перебила Мэдлин. — Вот почему я от вас ушла. Мне не хотелось разрушать то прекрасное, что было в ту ночь между нами. — Энтони закрыл лицо ладонями, а Мэдлин тихо добавила: — Именно поэтому я пыталась не позволить вам солгать из–за меня сегодня утром. Я не хотела, чтобы вы из–за меня погубили будущее вашей племянницы.

Она положила руку на его плечо, и он, вздрогнув, проговорил:

— Мэдлин, чего вы хотите от меня? Разве не достаточно того, что вы почти свели на нет мои шансы получить опекунство над Тессой?

— Я просто хочу, чтобы вы поверили мне, — прошептала она. — Хочу, чтобы вы не думали обо мне так плохо. Больше мне от вас ничего не нужно.

— Больше не нужно?! — Он откинулся на спинку сиденья. — Так, значит, вы оставили попытки познакомиться с сэром Хамфри? Или все это тоже было уловкой?

«Ах, он по–прежнему не верит мне», — подумала Мэдлин.

— Если это была уловка, тогда я очень хорошо все рассчитала, — заметила она. — Ведь я писала письма сэру Хамфри задолго до вашего появления в школе. Неужели вы считаете, что я каким–то образом могла предвидеть ваше появление в школе?

Энтони посмотрел на нее с удивлением:

— Вы писали ему?

— Я же говорила вам об этом. Вы что, забыли?

— Ах да, конечно… — Он на несколько секунд задумался, потом вдруг постучал по потолку экипажа. Когда кучер открыл окошечко, он назвал адрес.

— Куда мы едем? — спросила Мэдлин.

Энтони захлопнул окошечко и с мрачным видом пробурчал:

— Вы хотели познакомиться с сэром Хамфри, не так ли? Вот туда мы сейчас и поедем.

Что–то в его поведении насторожило Мэдлин.

— Почему именно сейчас?

— Потому что если вы говорите правду, то тогда у него есть записи всего, что вы только что сказали. Но если вы лжете…

По спине ее пробежал холодок. Все могло получиться совсем не так, как хотелось бы.

— Вы предполагаете, что он видел эти письма? Но очень может быть, что его жена уничтожила их. Возможно, он ничего о них не знает.

— Будем надеяться, что видел и помнит о них.

— А если нет? — спросила Мэдлин. — Что вы сделаете со мной, если все это ни к чему не приведет?

Вопрос, похоже, не понравился ему. Отвернувшись к окну, он проворчал:

— Думайте об этом так: вы хотели встретиться с ним, и теперь ваше желание осуществится.

«Что ж, пожалуй, он прав, — сказала себе Мэдлин. — Во всяком случае, выбора у меня нет».

— Прекрасно, — она попыталась улыбнуться, — поедем знакомиться с сэром Хамфри.

Глава 22

Дорогой кузен,

мне кажется, Вы слишком много протестуете, сэр. Я подозреваю, что Ваша неприязнь к виконту происходит вовсе не от заботы обо мне. Похоже, Вам не нравится, что он отвлекает мое внимание от Вас — особенно учитывая его репутацию соблазнителя вдов. Но Вам не нужно беспокоиться на этот счет — лорд Норкорт совершенно ясно дал понять, что его взоры устремлены только на одну леди. Таким образом, Вы остаетесь моим самым важным советчиком. Во всяком случае— пока.

Ваша честная родственница Шарлотта

Когда они доехали до сэра Хамфри, Энтони понял, что уже проиграл этот поединок. Он начал проигрывать его с того момента, как Мэдлин отразила его первое обвинение мечом рассудка и логики.

Она была права: его домыслы и предположения были совершенно бессмысленны. Ведь если бы она действительно решила предать его ради какой–то дьявольской сделки с его дядей, то зачем тогда ей впутывать в это дело сэра Хамфри? И зачем все эти сложности с вечеринкой и веселящим газом? А если она собиралась воспользоваться вечеринкой, чтобы выставить его неисправимым развратником, которому нельзя доверять ребенка? Нет–нет, едва ли. Ведь он с самого начала ясно дал понять, что сам не будет участвовать в этой вечеринке.