Коварство и любовь. Перчатка

Президент. И этот человек женится на Мильфорд и будет первой особой при дворе!

Гофмаршал. Вы воткнули мне нож в сердце. Он женится… он будет… Но почему же? Я не вижу необходимости.

Президент. Фердинанд мой не соглашается, а другого охотника нет.

Гофмаршал. Да неужто вы не знаете никакого средства заставить майора решиться? Хоть какого-нибудь самого странного, самого отчаянного средства? Да для нас нет теперь ничего такого, перед чем бы можно было остановиться – только бы помешать проклятому Боку!

Президент. Я знаю только одно средство – и оно зависит от вас.

Гофмаршал. От меня? какое же это средство?

Президент. Рассорить майора с его возлюбленной.

Гофмаршал. Рассорить? То есть, как это? и что же я могу сделать?

Президент. Все будет улажено, если мы заподозрим в его глазах девушку.

Гофмаршал. В чем же? В воровстве, хотите вы сказать?

Президент. Ах, что вы? Кто же этому поверит? Нет, что у нее есть другой любовник.

Гофмаршал. И этот другой…

Президент. Это вы, барон.

Гофмаршал. Я? Она дворянка?

Президент. К чему это? Что за глупость? Она дочь музыканта.

Гофмаршал. Значит, мещанка? Это не подойдет.

Президент. Что не подойдет? Какой вздор! Да кому же может прийти в голову справляться о родословной у хорошенькой девушки?

Гофмаршал. Но ведь я человек женатый… И моя репутация при дворе…

Президент. А! это другое дело! Извините, я не знал, что для вас важнее быть человеком безукоризненной нравственности, чем человеком с влиянием. Оставим этот разговор.

Гофмаршал. Ах, полноте, барон! Я не так вас понял.

Президент (холодно). Нет, нет. Вы совершенно правы; мне уж и самому надоело. Я остановлю машину. Пусть Бок будет первым министром. Не только свету, что в окошке, – я попрошу у герцога отставку.

Гофмаршал. А я? Вам хорошо говорить! вы ученый! А я – mon Dieu! – что будет со мною, если меня оставит его высочество!

Президент. Вы будете вчерашним каламбуром, прошлогоднею модой.

Гофмаршал. Умоляю вас, милейший! Выбросьте из головы эту мысль! Я готов на все!

Президент. Итак, вы готовы дать свое имя для свидания, которое письменно назначит вам эта Миллер?

Гофмаршал. Боже мой! разумеется!

Президент. Вы выроните это письмо где-нибудь в таком месте, где оно может попасться на глаза майору.

Гофмаршал. Например, на параде. Я как будто нечаянно выроню его, вынимая носовой платок.

Президент. И разыграйте перед майором роль ее любовника.

Гофмаршал. Mort de ma vie![6] уж я его отделаю! я отобью у дерзкого охоту мешать моим амурам!

Президент. Итак, все улажено! Письмо будет написано сегодня же. Вы перед вечером зайдете сюда взять его и уговориться со мной насчет вашей роли.

Гофмаршал. Как только сделаю шестнадцать визитов чрезвычайной важности. Поэтому извините меня, что я не остаюсь. (Идет.)

Президент (звонит). Я рассчитываю на вашу ловкость, маршал!

Гофмаршал (оглядываясь). Ах, mon Dieu, ведь вы меня знаете!

Явление III

Президент. Вурм.

Вурм. Скрипача и его жену преспокойно и без всякого шуму отправили под арест. Не угодно ли вашему превосходительству прочесть теперь письмо?

Президент (прочитав). Превосходно, Вурм! превосходно! И маршал клюнул! Яд, подобный этому, способен превратить любое здоровье в гнойную проказу. Теперь надо сейчас отправиться с предложениями к отцу, а потом хорошенько заняться дочерью.

Расходятся в разные стороны.

Явление IV

Комната в квартире Миллера. Луиза. Фердинанд.

Луиза. Умоляю тебя, перестань! Я уже не жду больше счастливых дней. Все надежды мои рухнули.

Фердинанд. Зато мои надежды возросли! Отец мой раздражен: он направит на вас все орудия. Он принудит меня сделаться бесчеловечным сыном. Я уже не опираюсь на мой сыновний долг. Бешенство и отчаяние вынудят у меня черную тайну совершенного им убийства. Сын выдаст отца в руки палача… это наибольшая опасность. Но что значат и высшие опасности, когда любовь моя решается на дерзкий шаг? Послушай, Луиза! мысль великая и дерзкая, как моя страсть, теснится ко мне в душу. Ты, Луиза, и я, и любовь! не все ли небо заключено в этом кругу? Или тебе нужно еще что-нибудь?

Луиза. Довольно! Замолчи! Мне страшно то, что ты хочешь сказать!

Фердинанд. Ведь мы ничего не требуем больше от мира; так зачем же нам из милости просить у него одобрения? К чему рисковать там, где нечего выиграть и можно все потерять? Разве не так же страстно будут гореть эти глаза, где бы они ни отражались, – в Рейне, в Эльбе или в Балтийском море? Отечество мое там, где меня любит Луиза! Следы ног твоих в дикой песчаной пустыне для меня дороже старого собора на моей родине! Станем ли мы жалеть о пышности городов? Где бы мы ни были, Луиза, солнце так же будет восходить и так же закатываться. А перед этим зрелищем бледнеют и самые высшие усилия искусства! У нас не будет храма, где бы мы могли молиться Богу; но ночь окружит нас вдохновляющим мраком; сменяющийся месяц будет указывать нам дни воздержания, вместе с нами будет молиться благоговейное сонмище звезд! Можем ли мы истощиться в беседах любви? Улыбки моей Луизы довольно для столетий, и я не успею исследовать эту слезу, как уже и кончен сон жизни!