Коварство и любовь. Перчатка

Фердинанд. Тебе, болван? тебе… Быть затычкой там, где с каждым днем все меньше охотников? В одну минуту семь раз съежиться и семь раз вытянуться, как бабочка на булавке? Вести реестр, сколько раз прослабило твоего господина, и быть мишенью его острот? Не все ли равно, если я поведу тебя с собою, как какого-нибудь редкого зверька? При вое осужденных грешников будешь ты плясать, как ручная обезьяна, подавать поноску и служить и увеселять вечное отчаяние своим придворным искусством!

Гофмаршал. Все, что вам угодно, барон! Все, что угодно!.. Только отложите пистолеты!

Фердинанд. Как он струсил, несчастный! Ты родился, кажется, на позор шестому дню творения. Как будто тебя не Бог создал, а какой-то мошенник подделал. Жаль только, жаль унции мозга, которому так неуютно в этом убогом черепе. Стоило бы добавить эту унцию к мозгу павиана, чтобы сделать его вполне человеком, а теперь это лишний нарост. И с такою тварью может она делить свое сердце? Непостижимо, непростительно! Да он создан скорее отучить от греха, а не то что увлечь.

Гофмаршал. Слава Богу, он начинает острить…

Фердинанд. Я пощажу его. Терпимость, которая щадит червяка, пусть и на его долю достанется. Встретившись с ним, иной пожмет плечами и подивится, может быть, мудрому устройству природы, которая кормит несколько тварей и навозом и илом, которая приготовляет обед вороне на виселице, а царедворцу – в грязи около трона; подивится и предусмотрительности провидения, которое и в духовном мире держит тарантулов и змей для выделения ядов. Но (снова впадая в бешенство) моего цветка да не коснется эта погань, или (хватает маршала за плечо и трясет его) я раздавлю его и вытрясу из него душу!

Гофмаршал (слабо стонет). Боже мой! как бы мне от него уйти? За сто миль отсюда, в парижский Бисетр [7], только бы не у него в руках!..

Фердинанд. Слушай! если она уже не невинна, если ты уже наслаждался, где я благоговел (с большим ожесточением), удовлетворял свою похоть, где я чувствовал себя Богом!.. (Внезапно смолкает и потом продолжает страшным голосом.) О! лучше бы тебе, подлец, искать убежища в аду, нежели встретиться в небе с моим гневом. До чего дошло у тебя с девушкою? Признайся!

Гофмаршал. Оставьте меня… Я все скажу…

Фердинанд. О! быть любовником этой девушки должно быть слаще, чем предаваться с другою самым небесным мечтам. Если б она захотела распутствовать, если б она захотела – она могла бы убить цену души и животную похоть превратить в добродетель! (Приставляет пистолет к груди гофмаршала.) До чего дошло у тебя с нею? Признавайся, или я спущу курок!

Гофмаршал. Да ничего не было – ничего не было! Да потерпите минуту. Ведь вас обманули!

Фердинанд. И ты открываешь мне глаза, злодей? Далеко ли зашло у тебя с нею? Признавайся, или я на месте убью тебя!

Гофмаршал. Mon Dieu! Боже мой! Ведь я говорю – выслушайте меня… ее отец, родной отец…

Фердинанд (с ожесточением). Сосводничал тебе дочь? И далеко ты зашел с нею? Признавайся, или я уничтожу тебя!

Гофмаршал. Вы вне себя! Не слушаете? Я никогда ее не видал! Я не знаю ее… Я ничего о ней не знаю…

Фердинанд (отступая). Ты никогда не видал ее? не знаешь ее? не знаешь ничего о ней? Она погибла из-за тебя, а ты трижды отрекаешься от нее одним духом? Вон, мерзавец! (Ударяет его пистолетом и выталкивает из комнаты.) Для таких, как ты, не изобретен еще порох!

Явление IV

Фердинанд (после долгого молчания, во время которого черты его выражают страшную мысль). Погибла! Да, несчастная! Да, мы оба погибли – и я и ты. Да, клянусь всемогущим Богом! уж если погиб я, погибла и ты. Всевышний судия! не отнимай у меня ее! Эта девушка моя! За нее уступил я тебе всю твою вселенную, отрекся от всего твоего дивного создания. Предоставь эту девушку мне! Всевышний судия! Миллионы душ с воплем зовут тебя. Обрати к ним свое милосердное око – меня же оставь действовать одного! (Ломает в отчаянии руки.) Неужто щедрый, богатый Творец не пожалеет одной души, и притом худшей во всем его творении?.. Эта девушка моя! Я был ей когда-то Богом, теперь буду дьяволом! (Устремляет неподвижный и страшный взгляд в угол.) Целую вечность быть сплетенным с нею на колесе пытки – очи погружены в очи – поднявшиеся дыбом волосы – наши глухие стоны слились воедино… И тут-то повторять свои нежности! и тут-то напоминать ей ее клятвы!.. Боже! Боже! Союз ужасный, но вечный! (Быстро идет к двери и встречается с президентом.)

Явление V

Фердинанд. Президент.

Фердинанд (отступая). Батюшка!

Президент. Очень рад, что встречаю тебя, Фердинанд. Я пришел сообщить тебе приятную весть и кое-что, чему ты верно удивишься. Сядем.

Фердинанд (долго смотрит на него пристально). Батюшка! (В сильной тревоге подходит к нему и хватает его руку.) Батюшка! (Целует его руку и падает перед ним на колени) Батюшка!