Коварство Золушки. Современные рассказы о любви

Когда поезд наконец втянулся на Ленинградский вокзал, она, уже готовая к выходу, стояла в проходе в светлых мехах, с элегантной дорожной сумкой и привядшим букетом роз и смотрела в окно. Встречающих было мало, и поэтому она сразу увидела внушительную и всем известную фигуру Алексея Александровича, нежно подавшего ей руку и загрохотавшего баритоном так, что отдельные ноты залетали в самую высь под своды стеклянной крыши вокзала. Молоденькая проводница, провожавшая пассажиров, восхищенно смотрела им вслед. Она заметила, что Елена Зверева, уходя, обернулась и посмотрела вокруг себя, будто кого-то искала. Непосвященному могло бы показаться, что вежливая актриса ищет взглядом другую проводницу, чтобы попрощаться и с ней, но на самом деле Елена Зверева, будто примеряя на себя совсем другую роль, обернулась в поисках высокой мужской фигуры в старинном военном плаще, с горящим любовью взглядом. Но поскольку никакой похожей фигуры поблизости не оказалось, а все более или менее приличные мужчины торопились прочь по своим делам, Елена затаенно вздохнула, подставила мужу щеку для поцелуя и стала слушать его не лишенный остроумия рассказ о театральных делах.

«Да и зачем они нужны, эти Вронские? – подумала она между делом. – С ними так много хлопот!»

А проводницы в это время сортировали грязную посуду и коробки, оставшиеся от завтрака.

– Вот это жизнь, Лидка! Вот это жизнь! – вдруг сказала, блестя глазами, та, что помоложе, и показала на журнал с автографом, лежавший на полке. – Конечно, надо смолоду уметь себя беречь, лелеять и холить! Как Зверева пишет!

– А она, случайно, не написала, – ответила Лида, – удавалось ли себя холить первой жене этого ее теперешнего, знаменитого и богатого, мужа? В то время, когда они по молодости лет скитались с детишками по подвалам и коммуналкам, работали за зарплату, колготки детские и пододеяльники стирали в корыте?

– Теперь время другое, – заметила молодая. – «Я у себя одна»!

– Конечно, конечно, – ответила Лида. – Иди по купе, снимай грязное белье.

И когда проводница ушла, Лида выпрямилась, тоже отчего-то заблестевшими глазами посмотрела в окно и вспомнила своего молодого мужа-баскетболиста. Как он впервые после повторной операции смог наконец сесть на больничной койке, уткнулся большой головой в ее хрупкое плечо, неуверенно поднял руку, погладил ее крутые кудряшки и хриплым голосом прошептал:

– Лида, ты у меня одна!

И как она припала к нему на грудь, заплакала и сквозь слезы сказала:

– Все будет хорошо, дорогой! Вот увидишь, все будет хорошо!

Марина Туровская Щенок и коробочка

Не понимаю, зачем в квартирах держат животных. Большим собакам в них тесно, гулять три раза в день – себя не любить, а таскать на руках лохматую собачонку стоимостью в тысячу долларов – извращение.

Морских свинок просто жалко. Сидят в пластиковых коробках, а у некоторых так совсем в трехлитровой банке. Садизм.

А кошки? Что им делать в квартире, где нет травы, простора и мышей? Каков смысл их существования в бетонной клетке на восьмом этаже? Где у нас здесь мыши? У нас даже мух нет, у всех на окнах сетки.

Поэтому на все просьбы моего пятилетнего сына завести собаку, я нежно, но решительно отвечаю: «Нет!» И хомяку – нет, и попугаю – нет, и даже черепахе, хоть она и спит под батареей половину зимы.

В субботу у меня, как обычно, происходила генеральная уборка нашей квартиры, а пятилетний Геночка хулиганил на детской площадке под присмотром всех соседок, выгуливающих детей и внуков. Я, одновременно протирая стекла окон, поливая цветы и готовя обед, выглядывала на улицу, наблюдая за сыном, то качающимся на качелях, то с успехом отобравшего у семилетней Кати ее куклу Барби и закопавшего ее в песочнице. Но Катя легко откопала куклу, дала подзатыльник Гене и пошла жаловаться бабушке. То есть все шло, как всегда… Но тут Генка пропал из поля моей видимости.

Двор у нас спокойный, далеко от дороги, соседки все знакомы с детства. Куда мог деться мой ребенок? Куда угодно. Я находила его в подвале дома, в гостях у друзей, в старой машине без стекол и даже спящего в обнимку с собакой у мусорных баков.

Сменив домашние тапки на босоножки, я, как есть, в халате и с тряпкой в руке, сбежала вниз. Открыв дверь подъезда, первым делом оглядела двор с гуляющими малышами, мамочками с колясками и «бдительными» бабульками, увлеченно смотрящими очередную серию мелодрам в планшетах. Моего сорванца на детской площадке не было.

А он стоял ровно передо мной, такой маленький, в смешных шортах и в клетчатой рубашечке и завороженно смотрел на рыжего щенка в руках молодого мужчины. Мужчина не выглядел опасным. Мало того, он оказался даже очень близко мне знакомым. Мой одноклассник Жорик-уморик, то есть Евгений.

– Привет, Кать, – поздоровался он и протянул Генке рыжего пузатика.

– Спасибо, – прижав к себе щенка, сын так посмотрел на меня, что стало ясно – не отдаст. Даже если я опять «ласково» ему откажу.