Ковчег

К шестидесяти годам женщины неизбежно делятся на две категории: бабушки и старушки. Бабушки — вечно румяные, мудрые и малость лукавые, в неизменно потертом, но чистом наряде. Они весело щебечут на лавках в залитых солнцем двориках, кормят воробьев кусками мягкой булки и раздают на улице крошечных пищащих котят, принесенных в дом беззаботной кошкой. Они возятся с внуками, пока родители шляются по кинотеатрам или улетают на выходные в Турцию. Они наполняют наши сердца гордостью за старшее поколение и помогают примириться с неизбежной старостью. В конце концов, думаем мы, старость — не так уж плохо, после чего с любовью берем бабушку под локоток и переводим ее через улицу.

Иное дело старушки. Не дай вам бог перепутать эти две стороны одной медали. В отличие от спокойной и рассудительной бабушки, старушка всегда заряжена на борьбу. Ее корпус наклонен вперед, в глазах полыхает огонь, а сама она стремится к одной лишь ей известной цели. Если вы стоите в очереди или на остановке, у вас есть шанс отпрянуть в сторону. Если вы движетесь старушке навстречу — неприятностей не избежать. Ее не смутит ваш двухметровый рост и полтора центнера мышц. Не остановят велосипед и роликовые коньки. Даже черный джип — последнее чудо японского автопрома, за бешеные деньги выписанное прямо с завода, — не произведет на старушку никакого впечатления. И горе вам, если вы решитесь сыграть с ней на слабачка. Потому что, как бы ни тверда была ваша рука, слабачком окажетесь именно вы. Подслеповато прищурившись, старушка ни на миллиметр не отклонится от выбранного курса, и в итоге именно вам придется искать спасения на бордюре, газоне или того хуже — в кювете. Старушки непоколебимы и неуязвимы — это закон природы. Нам остается лишь стиснуть зубы и попытаться хоть как-то в этой природе жить.

К сожалению, описать все многообразие мира двумя категориями невозможно. Всегда найдется злосчастное исключение. У нас оно приняло форму анекдота про Вовочку: бывают бабушки, бывают старушки, а бывает Милена Юрьевна.

О демоне во плоти, живущем в перевалочном центре на Победе, слухи ходили давно, но я, будучи человеком рациональным, полагал, что они сильно преувеличены. Как оказалось, я ошибался. Слухи не передали и половины правды.

Наше первое знакомство не продлилось и пяти минут, но, выходя со склада, я вдруг отчетливо осознал: Раскольников не хотел убивать старушку. Она сама его спровоцировала.

— А бабульку-то пора усыпить, — задумчиво произнес Игорь, но не удостоился ни смешка Вербовски, ни подзатыльника от Сан Саныча.

Мужчины были мрачны и сосредоточены. Видимо, думали о том же.

Кто и зачем назначил Милену завхозом перевалочного пункта, оставалось загадкой. Поверить в существование у нее протеже было невозможно. Я не мог представить себе человека, который бы общался с ней от души, а не по служебной необходимости. Бронзоволосая семидесятилетняя мегера в вульгарной красной блузке могла достать кого угодно. Обычно я легко нахожу контакт с женщинами вне зависимости от возраста, но тут словно уперся лбом в стену. Впрочем, не только я. Ни мужественный Эдик, ни вежливый Игорь, ни Сан Саныч, у которого полкоммуны ходило в приятелях, не смогли добиться от нее элементарной вежливости, не то что расположения.

Обитала старая ведьма там же, где и до отключки, — в подвальчике одного из домов. Раньше в нем был небольшой продуктовый магазин, а Милена ведала бухгалтерией и складским помещением. Неумолимое время и наводнение привели содержимое витрин и склада в полную негодность, однако Милену Юрьевну это не остановило. Сгнившие и высохшие продукты отправились на помойку. Из соседнего дома доставили облупившийся стол и скрипучий стул. Стол водрузили посреди бывшего склада, а на стул водрузилась сама Милена. На покрытую клеенкой столешницу легла пухлая тетрадь с записями приходов и расходов. Рядом притулились стакан с карандашами и пластмассовая линейка кислотного цвета — весь инвентарь.

Надо сказать, помещение соответствовало хозяйке и сеяло страх в сердцах посетителей. Во всяком случае, впервые оказавшись здесь, я мучился только одной мыслью: когда же нас отпустят? Комната Милены не просто находилась в аварийном состоянии, она грозила развалиться в любую секунду. Старушку такая перспектива не пугала, остальные, глядя на бегущие по стенам и потолку трещины, думали только об одном — как выбраться отсюда побыстрее. Рекомендации переехать в другое помещение Милена игнорировала. Как и кислый, гнилостный запах, навеки впитавшийся в стены подвала. Посетителям оставалось только смириться.

* * *

Я приподнялся на локте и одним глазом посмотрел на будильник. Без четверти одиннадцать. Ника спала. Ей выпала ночная смена, и домой она вернулась под утро.

Некоторое время я разглядывал резко проступающие под загорелой кожей позвонки, потом осторожно провел рукой по спине.

— Отстань, — пробормотала Ника.

Я наклонился поближе и куснул ее за розовое ушко.

— Отстань, мерзавец, я спать хочу. — Ника уткнулась в подушку.