Ковчег для варга (СИ)

Лайл Гроски прочищает горло в третий раз. Тоскливо и громко. В серых глазах у Лайла Гроски живет немой вопрос: а нельзя ли уже к делам? Гриз Арделл поднимает голову, смотрит мимо подчиненного. И возвращается к листку в своих пальцах. Сворачивает, разворачивает, сворачивает…  — Боженьки, — говорит наконец Лайл Гроски себе под нос. — Конец света, не иначе. Это из-за вестей из Исихо? Гриз Арделл вздыхает и трет лоб, убирая с него каштановые завитки.  — Что ты знаешь об Исихо?  — Что городок населен жителями под стать моему зятьку, — бодро рапортует Гроски. — Зануды да старые девы. Среди которых тоже полно зануд, к слову. Из ярких новостей недели — сдохшая в неположенном месте кошка и нерадивая прислуга. Не постигаю, как они там разрешили устроить зверинец. А если взять историю с сбежавшим фениксом — так они это теперь пять поколений припоминать будут. А что, пришел вызов?  — Да, — говорит Гриз, чувствуя пальцами неверную, теплую, пыльную поверхность листка. — Вызов. И не один. Мы собираем группу. Я еду сама. И Лайл… найди мне Рихарда. Срочно. Лайл Гроски прекрасно скрывает свое недоумение — очень может быть, он просто разучился удивляться, поработав в «Ковчеге». Но вот спина у него выглядит крайне вопросительной. Зачем ты едешь сама на пустячный вызов? — шепчет спина, и внутри Гриз что-то повторяет этот вопрос. Зачем тебе глава поискового отряда, который сейчас решает проблемы переселения южных болотистых гидр? Правда, Гриз, зачем это тебе понадобился твой заместитель, с которым вы старательно друг друга избегаете пару месяцев? Гризельда Арделл не отвечает и остается ждать в задумчивости и неподвижности, а прошлое лукаво поглядывает на нее из-за штор. Рихард Нэйш прибывает в кабинет через час: из кармана охотничьей куртки ненавязчиво высовывается острие дарта, высокие сапоги заляпаны тиной, отросшие волосы перехвачены лентой. Одаряет приветственной улыбкой, опускается в кресло. Лайл Гроски, который неубедительно изображает конвой, отчаянно вопрошает взглядом: можно уже уходить? Гриз не дает на это ответа, так что Гроски приходится остаться.  — Срочное дело? — интересуется Нэйш так, будто попрощались они полчаса назад.  — Вести из Исихо, — бросает Гриз в ответ. — Как скоро ты планировал мне сообщить, что в городе объявился варг? Сколько-то секунд Нэйш интересуется росписью потолка. Роспись богата — как и должно быть в старом аристократическом гнезде, где расположился ныне «Ковчег». Богата и омерзительно пасторальна.  — Во всяком случае, как только я почувствую, что в Исихо появился варг. Но ощущения не было. А почему ты считаешь…? Из ящика стола Гриз Арделл вынимает плотный конверт — запечатанное ядовитое прошлое. На конверте — печать с багряными буквами «Л. Б. И. Д.». Полузатертый девиз гласит: «…милость Матери-Аканты». Нэйш, в руки которого переплывает конверт, задумчиво обводит пальцем сперва надпись, потом герб — кривое деревцо с подпоркой. И память больше не шепчет, она кричит.  — Лечебница для больных с искажениями Дара, — Гриз говорит тихо, — имени Йенда. Они прислали это вчера. У них беглец. Ты не догадываешься, случайно, какой Дар у него может быть? Лайлу Гроски явно не по себе. Кажется, он собирается покинуть помещение хоть бы и через окно — или заорать во все горло, чтобы прервать гнетущее молчание. Молчание ожидаемо прерывает Рихард: вскидывает брови и интересуется лёгким тоном:  — Ты вызвала меня из-за этого? И тогда она разворачивает письмо — или скорее записку, которую комкала в пальцах все последнее время. Протягивает ему.  — Пришло сегодня водной почтой.  — Письмо — мне?  — Не на твое имя. На имя Астиана Шеворта. Крик памяти становится неслышным, растворяется в наступившей тишине. Гриз Арделл ждет, но ее заместитель спокоен. С задумчивой усмешкой разворачивает письмо и пробегает глазами. И Лайл Гроски вздрагивает, потому что невольно увидел первое слово — выписанное дрожащим девичьим почерком: «Брат!» И опять громко прочищает горло, будто напоминая: может, вы уже наконец признаете, что я тут лишний? Никогда не интересовался чужими тайнами.  — Здесь нет тайны, Лайл, — отвечает на кашель Рихард. — Только… вопрос. И передает письмо Гроски, который тут же становится неразбавленно несчастным — прикидывая, во что его могут втянуть. Гриз запускает пальцы в волосы и ждет. Пытается вытряхнуть из себя настойчиво плывущие перед глазами строки: «Асти, я совсем тебя не знаю, но обратиться больше не к кому…» «Он говорит, ему нужна тихая и покорная жена, а я подхожу…», «Мама считает, что это один шанс из тысячи, ведь перестарков брать не хотят, а он богат…», «Я не знаю, почему, мне так страшно, Асти…» И вкрапления бессвязных просьб: «Пожалуйста, если ты чем-то можешь помочь…», «Я не знаю, я готова на все…», «Я никогда не покидала город, я даже не знаю, дойдет ли письмо, но прошу тебя, прошу тебя…»  — Так, э… за кого ее выдают? — Гроски читает и багровеет, потому что не привык по уши нырять в личное других людей. — Она тут указывает — вроде как, Ааро Вуллет. Что-то я не встречал его среди богатеев — то есть, среди тех богатеев, с которыми имел дело.  — Не встретишь, — говорит Гриз хмуро. — Он из заводчиков зверинцев — из тех самых, которые себе состояние зарабатывают на костях животных. Сам из мелкой аристократии, а обожает разглагольстовать о породах и о том, как лучше бы устроить человечество путем тщательного отбора и сведения отдельных особей. Мне, например, он заявил, что налицо порченая кровь, и я произведу, как он выразился, бракованных особей. Сказать, что он подонок, — все равно что сказать, что Мел слегка симпатизирует животным. Лайл Гроски сглатывает. Рихард задумчиво барабанит пальцами по официальному конверту лечебницы.  — Я виделась с твоей сестрой, Рихард, — говорит Гриз через силу, — один раз, когда… Нэйш перебивает с обворожительнейшей улыбкой, от которой веет нешуточным морозцем.  — …копалась в моем прошлом. Все в порядке, я помню, что это было для общего дела. Если не ошибаюсь, ты говорила, что она хороший человек. Кажется, я поверил тебе на слово. Мы с Далией виделись, когда ей было восемь, а мне семнадцать, так что рассчитывать на собственные ощущения…  — А еще она в отчаянии и надеется только на старшего брата, — Арделл заставляет свой голос звучать мягко. — Так что я намереваюсь отправиться туда и сорвать чертову свадьбу. Но поскольку там еще сбежавший феникс и варг из лечебницы, и у меня есть чувство, что это связано между собой… Лайл, присоединишься?  — Дело чести — наплевать в суп уроду-разводчику, — чеканит Гроски, изображая на физиономии энтузиазм. — Если уж ты собираешься устроить там полный хаос — могу прихватить дочурку. Или Мел — раз уж речь о зверинце, она устроит хаос не хуже, чем Кани.  — Речь о фениксе — значит, берем Кани. И…? — она бросает вопросительный взгляд на Рихарда, который расплылся только что в слишком широкой предвкушающей улыбке. Не сулящей ничего доброго улыбке  — Когда-то надо возвращаться в семью, не правда ли? — шелестит Астиан Шеворт и откидывается на кресле с довольным вздохом. — Не терпится увидеть лицо моей милой, милой матушки. Гриз Арделл дает себе зарок на будущее: все разговоры со своим заместителем начинать с «Тут есть возможность кой-кому разрушить жизнь. Участвуешь?»