Ковчег для варга (СИ)

 — Черта с два, — сказал я. Для наглядности подумал — не изобразить ли какой-нибудь непристойный жест, чтобы сразу дошло-то. — Я туда не вернусь. Гриз Арделл поморщилась и нервно полезла пятерней в копну каштановых кудрей. В других обстоятельствах я бы свое начальство пожалел: потому что приходится сидеть в кабинете, потому что в собеседниках я и потому что это задание явственно не нравилось ей же самой. Но сегодня мои запасы жалости остались погребенными под многопудовыми залежами страха. Если вас как-нибудь вызовут и заявят вам: «У нас тут намечается чудо-поездка в тюрьму на Рифах, и ты в списке приглашенных», — потрудитесь чувствовать себя иначе.  — Гроски… Лайл. Я не собираюсь приказывать тебе, но заказ не из тех, от которых мы можем отказаться. Тут уж я разразился громким стоном. «Не можем отказаться» — стало быть, к нам не какая-нибудь графинька обратилась с просьбой узнать — как оно там, на Рифах. Нет, тут прямо видны когти нашего благодетеля. Мецената, кормильца, заступника в жестоком мире дворцовых интриг и звонкого золота. Или как там назвать покровителя, который при каждом удобном случае втыкает вам в спину по дюжину ножей.  — Эвальд Шеннетский?  — Эвальд Шеннетский, — откликнулась Гриз мрачно.  — Что Хромой Министр забыл на Рифах?  — Определённо не свою совесть. Хочешь его спросить?  — А он мне скажет? Мы с Гризельдой Арделл столкнулись хмурыми взглядами и перекивнулись с единою мыслью: «Ну да, как же».  — Подаёт он это так, как будто заботится о судоходстве, — Арделл хмыкнула. — Гиппокампы и сирены в последнее время отхлынули от Рифов и начали нападать на корабли. Пока еще не все и не всюду — но ловцов жемчуга они калечат вот уже который месяц. Хотя вообще-то, нападать для них не свойственно — и для сирен, и для гиппокампов. А с Рифов…  — Ага, небось, доносятся странные слухи.  — С Рифов не доносится ничего. Как понимаю, с виду все в порядке. Туда доставляют заключенных. Директор тюрьмы, господин Детраск, появляется в обществе, приемы посещает, устраивает свадьбы внуков. Но Шеннет, видно, недосчитался пары десятков своих агентов, отправленных на Рифы. Иначе не обратился бы к нам.  — Дай угадаю, — свирепо предположил я сквозь зубы, — он сказал, что нужно посылать туда тех, кто успел там побывать. Слева раздался тихий смешок.  — Да брось, Лайл. Отлично съездим. Что может быть лучше путешествия туда, где оживают воспоминания юности? Я не мастер метать убийственные взгляды, но тут не выдержал. Взгляд, правда, все равно пропал даром. Рихард Нэйш, который удобно устроился в мягком кресле, как раз перелистывал папочку с зловеще шелестящими бумажками. Судя по его ухмылке — в папке находилось досье, которое Эвальд Хромец наваял мне для Рифов. Нам наваял для Рифов. Сто пятнадцатая причина не хотеть туда возвращаться — феерическая компания.  — Лайл, — тихо сказала Гриз, глядя в упор глазами, в которых проступали травянистые разводы и зелень листвы. — Кого мне туда отправить? Взгляд у нее был куда красноречивее. «Я не могу послать его туда одного, — читалось во взгляде. — Шеннет с меня спросит за то, что осталось от Рифов после такого визита». Я издал пронзительный вздох умирающего, от которого закачалось пламя свечей на столе у Арделл.  — Расклад?  — Отправляетесь завтра сперва через водный портал, потом кораблем от порта Хартрата. Чаще всего гиппокампы тревожат суды на восточных границах, поэтому вас отправляют в восточный блок.  — Ага, прямиком в пасть к Дедуле Детраску…  — Прямиком в пасть, если ты о том, что у него есть резиденция на Восточных Рифах. Идете как заключенный с охранником.  — Ух ты ж. Сто лет как не хлебал тюремную баланду. Надеюсь, они начали ее меньше подсаливать.  — Лайл…  — А преступления-то Шеннет мне выбрал соответствующие внешности? Ну там контрабанду сыра, торговлю пивом в благопристойных уголках Академии Перекрестья. Злостную мойку полов в таверне, где собираются ребята из Гильдии Чистых Рук?  — Лайл…  — А до охраны-то хоть донесут, что я жуть как кровожаден и ко мне лучше не подходить?  — Гроски! Ты идешь как охранник.  — Что?  — Заключенный — я, — долетело из угла. — Всегда хотел увидеть это… с другой стороны, забавно, правда, Лайл? Сколько-то мгновений я стойко удерживался от того, чтобы не прыснуть. Наконец выдал хрипло:  — И кому в здравом уме могло прийти в голову… Гриз Арделл, глядя на мою насмешливую физиономию, прикрыла глаза.  — В восточном блоке содержат смертников. Мы решили, что посылать тебя туда слишком опасно, Лайл, нет, послушай. Есть другие причины. Рихард одно время служил именно в восточном блоке. Если он вернется туда охранником — его просто могут узнать… Да послушай же! Так или иначе — по глазам другие охранники могут опознать в нем варга, и скрытность летит виверре под хвост. В глаза заключенным смотрят не так часто. Эти самые глаза — с приметными морозными синими разводами, от частого использования сил варга — смотрели на меня поверх бумаг. С хищническим интересом: скажу ли я что-нибудь этакое? Еще и как скажу. Потому что, конечно, поменяться местами с бывшим стражником моего блока куда как заманчиво, но вот то, чем это может кончиться…  — Ну, детишечки, — выдал я, выпрямляясь во весь свой невеликий рост. — А теперь послушайте меня. Киньте эти бумажки Шеннету на переделку, если там есть наши описания. Идем в привычном виде: он — охранник, я — заключенный. С глазами делайте что угодно, хоть цвет меняйте — идем только так, — Арделл собралась что-то говорить, так что пришлось треснуть ладонью по начальскому столу. — А теперь слушай! Вы продумали, что будет, если его охранники узнают — а что будет, если узнают заключенные?! Рассказать, сколько в таких случаях живут бывшие «скаты»?  — Лайл, это было четырнадцать лет назад, я сомневаюсь, что кто-то из тогдашних заключенных…  — А если жив? — рявкнул я так, что таки задул пару свечей, и в комнате стало темнее. — Если вдруг помнит — ты ж у нас запоминающийся, жри тебя гарпия! Мало что запоминающийся — еще и держишь себя так, что тебя захотят грохнуть минуты через три после того, как окажешься в бараке.  — Это очень трогательно, Лайл, но я вполне могу о себе позабо…  — А вот и ответ на следующий вопрос, я его тут как раз задать хотел — Гриз, как скоро он начнет убивать? — на этом вопросце у Арделл изменилось лицо. — Вопрос последний: как скоро на него навалится больше десятка человек или ему дадут по затылку сзади. И кем ты собираешься заполнять бреши в наших рядах после его безвременной кончины во цвете лет? Помолчали. Я позволил себе снова сползти на стул. Прислушаться к визгу внутренней крысы: нет, нет, не туда! Серому другу тоже не хотелось возвращаться на Рифы. Запястья заныли в предчувствии кандалов.  — Ну, и по мелочам. «Планктон» на Рифах живет по своим правилам. Нужно уметь разговаривать с ним. Влиться в компашку, так сказать.  — По-твоему, я не компанейский человек? — долетело из угла с легким удивлением.  — Нэйш, — сказал я от души, — если бы в Кайетте объявили конкурс на некомпанейскойсть — тебя позвали бы в жюри. А, да. Встань. Это последнее. Нэйш приподнял брови, но соизволил подняться из кресла и развернуть плечи. Я встал тоже и подошел к нему — явить собой непоправимый диссонанс. Какое-то время мы так и постояли перед Гриз Арделл — двое противоположностей. Разница в росте — на голову, разница в возрасте — десяток лет, разница в телосложении — «идеальная скульптура против непонятного бурдюка».  — Ну, — сказал я, помедлив. — И они поверят, что это я — его конвой?! Арделл застонала, тихо роняя лицо в ладони. Вопрос, что называется, отпал.