Ковчег для варга (СИ)

* * * Пока меня оформляли, внутри напевал песенку гаденький голосок. Непохожий на привычный крысиный визг инстинкта — к этому-то я привык. Этот все кривлялся, выпевал что-то в такт вечным озлобленным воплям чаек. О несчастной судьбе бедолаги, обреченного видеть только Рифы и разлученного с любимой. Вместо любимой голосок рифмовал что-то с пивом и затыкаться не желал упорно. А прошлое тем временем порхало поблизости — еще одной чайкой, здоровой, правда, невидимой, но до ужаса наглой и готовой гадить на голову ежеминутно. Крылья прошлого смыкались над головой. Стирали настоящее. Браслет, контролирующий магию, сел на руку как родной — холодный, серый, с острыми зазубринами, вгрызся в кожу. Лица ребят на приёмке не стали менее испитыми и пустыми, желтые робы заключенных — менее потасканными, на моей оказалась многозначительная прореха в районе спины (а в прошлый раз было на животе, вот как-то помнится). Блок Д — Дайра, в честь имени Ледяной Девы, вполне себе ирония, номер 341, с возвращением, Лайл Гроски. Настоящее издыхало с каждым шагом, пока мы шли от приемника на пристани к моей будущей обители. Корчилось, выцветало. Прошлое щемило его властно, шипело: «Ну, вот и „скаты“, тоже с браслетами, как вся охрана здесь. Хочешь отведать магический разряд охранного жезла? Сравним с разрядом малого ската, да. Скалятся, паршивцы, они имеют право, ты теперь — планктон, без имени, без прошлого, без всего, опусти глаза, опусти плечи. „Угри“ — у них форма черная, не серая, как у охранников. Подлизы из числа заключенных, у них нет жезлов, только дубинки, живут и питаются отдельно, выслуживаются, беспощадны, опусти глаза, они хуже „скатов“. Извилистые коридоры переходов, выстроенные прямо между скалами, долетает плеск моря, и везде эти чайки, проклятые падальщицы, все не могут нажраться теми, кому уже никогда отсюда не выбраться, ты же не забыл, Гроски? Твой корпус, от пристани кораблей — не менее трех тысяч шагов, двери, двери, двери, за каждой — по сотне заключенных, ты в четвертой сотне корпуса, успеешь как раз к вечернему кормлению, лучше пропусти его, такое можно жрать только с голодухи, помнишь, Лайл, а?!». Я отмахивался как мог, но прошлое налетало, душило, нарастал крысиный визг внутри — истошный, на грани слышимости. Отсюда хотелось бежать, бежать, бежать… Чтобы стать свободным и быть очищенным перед законом. Три основных пути — затеряться на скалах и жить там, попытаться проплыть «костемолку», пробраться к пристани и нырнуть на отходящий корабль… Когда-то Лайл Гроски бежал с Рифов. Другим путём. Из другого блока. Другой человек, потому что я…  — Т-341, пош-ш-ш-шёл! Позади бухнула дверь, оставляя меня в полутёмном бараке. Настоящее умерло окончательно.

*