Ковчег изгоев

— Каждый час наносить, но не втирать. Если к ночи отёк не спадёт, придёте ко мне. Если не застанете здесь, то найдёте меня в каюте.

— Спасибо, док, — кивнул Белый Волк и вышел.

Джулиан прикрыл за ним дверь и вернулся к компьютеру. Он остановился, задумчиво глядя на голубые разводы на экране.

— Послушайте, доктор, — раздражённо проговорил Дакоста, — вам не кажется, что менять назначенное коллегой пациенту лекарство, по меньшей мере, некорректно.

— Что? — Джулиан недоумённо взглянул на него. — Ах, вы об этом. Я подумал, что с моей стороны было бы некорректно объяснять пациенту мотивы моих действий.

— В таком случае вы, быть может, объясните их мне?

Джулиан покосился на меня.

— Если вы настаиваете.

— Настаиваю, чёрт возьми! — гневно кивнул Дакоста.

— Ладно, — Джулиан подошёл к нему и указал пальцем на этикетку. — Читайте состав, третья строка.

— Экстракт аконита.

— Точно! Аконит общепризнанное средство от лекантропии. И кому вы его прописываете? Оборотню, лекантропу. Не думаю, что он жаждет быть излеченным, да и вряд ли его можно излечить подобной малостью. А вот наградить аллергией — запросто, — он поставил баночку обратно на полку и закрыл дверцу.

— Чёрт… — пробормотал Дакоста. — Ну, почему я всегда забываю о подобных вещах! И это только, когда я занимаюсь лечением пациентов! В магии я не допускаю подобных оплошностей.

— Может, потому что оплошность в магии всегда, прежде всего, угрожает тому, кто ею занимается?

— Вы всегда можете найти слова для утешения,… - с досадой произнёс Дакоста.

— А вы нуждаетесь в утешении? — вскинул бровь Джулиан.

— Вы знаете, в чём я нуждаюсь. В том, чтоб мне кто-то сказал, что я не создан для того, чтоб лечить других.

— Вы сказали это. А пока давайте вернёмся к нашей теме. Что вы говорили об этом участке?

— Вы заметили, что мы не одни?

— Самое время проявлять галантность, — проворчал Джулиан. — Скажите прямо, что не знаете.

— Не знаю, — отважно признался мальтиец.

— О чём речь? — уточнила я.

— Продираемся сквозь дебри генетики, — пояснил Джулиан. — Пытаемся разобраться в геноме Стаховски. Ты не сваришь нам кофе?

Я молча кивнула и направилась к небольшому столику в углу, где стояла кофеварка, а рядом под льняной салфеткой виднелся кофейный сервиз.

— Машина говорит, что этот участок является блокирующим, — услышала я голос Джулиана. — Значит, он блокирует какие-то изменения в геноме, которые были искусственно внесены.

— Не факт, — возразил Дакоста. — Он может блокировать действие другого активного участка генома, который является врождённым. Иногда именно так устраняются врождённые пороки у детей, когда корректировать геном, исключая больные участки, опасно. Их просто выключают с помощью таких вот блоков.

— И что блокирует этот? Он не блокирует новые изменения, поскольку не помешал трансформации. Но что-то ведь он блокирует.

— Теоретически он может блокировать участки расположенные вот здесь. Это может быть что угодно: врожденная склонность к полноте, близорукость или слабые гланды.

— А если попробовать разобраться с этими участками?

— Послушайте, МакЛарен, — вздохнул Дакоста, — на это может уйти несколько суток, а в результате мы узнаем, что это всего лишь блок аллергии на молочные продукты.

— Никто не стал бы блокировать псу войны аллергию на молочные продукты. Их вообще не кормят этими продуктами.

— Хорошо, это может быть аллергия на пыльцу, на искусственный белок или на какой-нибудь препарат, которым его пичкали, чтоб понизить уровень страха. Разницы нет. Это нам не поможет. Мы только начали дешифровку. На самом деле таких блоков может быть десяток и больше!

— Значит, мы проверим все, — спокойно произнёс Джулиан. — Или у вас есть более срочные дела?

Я тем временем разлила кофе и подала ему чашку.

— Спасибо, — улыбнулся он, и тут же его взгляд вернулся к экрану.

Подав чашку Дакосте, я вышла из процедурного кабинета, решив не загружать их проблемами с взорванным пультом.

У меня было искушение вернуться в помещения стрелков, но я решила не мешать их работе. Поэтому, я прошла в командный отсек. Булатов и Вербицкий с мрачным видом наблюдали за активной деятельностью на орбите.

— Зачем им это надо? — обернулся ко мне Булатов.

— Не знаю, — покачала головой я и спустилась к резервным пультам. Я ещё не успела подойти к дублирующему орудийному пульту, когда испытала тоскливое и тревожное ощущение беспомощности. Пульт был мёртв. Он не реагировал на попытки подключения. Я вернулась наверх и села за пилотский пульт. Запросив связь с орудийной системой, я выжидающе смотрела на экраны.

— Система не отвечает, — ответил киберпилот. — Попробуйте установить связь через дублирующий пульт.

— Уже пробовала… — пробормотала я.