Ковчег изгоев

Весть о том, что кот у нас говорящий, мигом облетела весь корабль. За завтраком Киса оказался в центре всеобщего внимания. Каждый норовил сунуть ему кусочек повкуснее, чтоб услышать тихое и вежливое: «Спасибо». Сначала это внимание ему нравилось, но потом он в панике бежал на колени к Хоку, к которому уже никто не решался подойти с обрезком бекона или сосиски. Устав от общения, кот уткнулся мордочкой в живот хозяина и тихонько заурчал.

— Кот как кот, — пожал плечами Хок. — Вроде и не такой болтливый, как говорил Мангуст.

— Он пока стесняется, — предположила я.

— Может быть… А ты почему не отдыхаешь?

— Я уже отдохнула ночью. Под наркозом.

Он понимающе кивнул.

После завтрака я пошла в командный отсек и села за свой пульт, просто чтоб подумать. Окато сидел на своём месте, внимательно следя за обстановкой и показаниями приборов.

Говорящий кот отвлёк экипаж от моего ранения, и я была этому рада, потому что теперь к моей тревоге за Джулиана добавилась ещё одна, о том, что я буду делать, если к моменту поединка рука не восстановится полностью. Я много бы отдала, чтоб повернуть время вспять и ночью не ходить в зал пентаграммы. В конце концов, глупо делать всё самой, если у меня есть прекрасные специалисты. И раньше я очень хорошо понимала, что является моими обязанностями, а что должны делать подчинённые. Но последние годы я привыкла к самостоятельности и разучилась перераспределять работу, особенно там, где речь идет о серьёзной опасности. Давно известно, что легче идти самому, чем посылать другого, но это и есть одна из граней работы командира.

Мне придётся заново учиться многому из того, что я уже забыла. Сейчас бы к Вадиму Булатову на стажировку. Вот кто точно знал, что значит быть командиром.

В отсек вошёл Таро. Он спустился вниз и прошёлся вдоль дублирующих пультов, глядя на расстилавшуюся за окном жёлтую степь. Там всё снова стало по-прежнему. Даже, присмотревшись, можно было увидеть вдалеке перебегающих от норки к норке сусликов.

Я задумчиво поглядывала на звёздного самурая, пытаясь вспомнить, какая нога у него ранена. Его походка была лёгкой и уверенной, как всегда.

Остановившись напротив моего пульта, он обернулся и посмотрел на меня.

— Как тебе наш говорящий кот? — спросила я.

— Я слышал о таких, — невозмутимо сообщил он. — В пилотских байках и анекдотах знакомство с ними обычно кончается тем, что их в герметичных контейнерах выбрасывают за борт. Мало кто может выдержать соседство с ними. Может, потому он и скрывал, что может говорить?

— Люди бывают исключительно жестоки, — вздохнула я. — Наш кот выдал свой секрет, спасая старпома. Этим он заслужил хорошее отношение к себе. Разве нет?

— Возможно. Но я больше люблю собак.

— Я пока не встречала говорящих собак, но что-то мне подсказывает, что у меня впереди ещё много интересного.

— Не сомневаюсь. Как насчёт тренировки?

— Мне казалось, что у тебя раздроблено бедро.

— Твой хирург постарался на славу, — пожал плечами он. — Я могу ходить. И я знаю, как биться, не создавая чрезмерной нагрузки на раненную ногу.

— Правда? А ты случайно не знаешь, как можно биться, не создавая чрезмерной нагрузки на раненную правую руку?

Я подняла руку и отогнула рукав. Взгляд Таро остановился на розовой оболочке, плотно облегающей запястье. Потом он чуть отступил и, не сводя глаз с моей руки, прислонился к станине ближайшего пульта.

— Это серьёзно? — наконец, спросил он.

— Более чем…

— Дело плохо. Есть только один выход: держать меч в левой руке.

— Не умею, — мотнула головой я. — И не научусь за оставшееся у меня время. Это непросто.

Он опустил голову, что-то обдумывая, потом снова посмотрел на меня.

— Тогда тяни время. Это единственное, что ещё можно сделать.

— Я знаю.

Поднявшись из-за пульта, я направилась к выходу из отсека. Таро напомнил мне одну старую истину. Если нет возможности тренировать сломанную руку, то это ещё не повод, чтоб полностью отказываться от тренировок. Поэтому мой путь лежал в тренажёрный зал, а вслед за тем — в бассейн.

К вечеру я также утвердилась в уверенности, что сломанная рука — это не повод пропускать дежурство. Поэтому в положенный час я явилась в командный отсек, чтоб сменить Хока.

— Что нового? — спросила я, сев за свой пульт.

— Ничего, — ответил он. — Только в городе некоторое оживление. Белобрысая гвардия перекрыла все выходы и шастает по городу. Такое чувство, что их что-то встревожило.

— Знать бы что… — пробормотала я. — Ладно, иди спать.

— Если что, сразу же позови, — строго велел он. — Наверху сегодня дежурит Белый Волк. Я тоже, на всякий случай, буду на связи.