Ковчег-Питер

Мать Леонида, уткнувшись в грудь бледного, как мел, мужа, сотрясалась в беззвучных рыданиях.

К утреннему построению факультета Стеклов опоздал. Коротко объяснил причину опоздания Кречетову, зашел в свой кабинет и бессильно присел на край софы. В голове царила пустота. Кому и зачем понадобилось нападать на Леонида? Этого он никак не мог взять в толк. Случившееся казалось ему бредом, ночным кошмаром. Думалось, что вот-вот кто-то тронет его за плечо и скажет: «Все. Это была дурацкая шутка, сон…»

Через некоторое время, словно очнувшись, Сергей подумал, что нужно позвонить Берсеневу и сообщить ему о несчастье.

Телефон Юрия снова был вне сети, поэтому Сергей позвонил его супруге, Татьяне. Поговорив с ней, он встал, подошел к окну – несколько курсантов подметали плац, аллеи мрачно ощетинились нагими деревьями, моросил мелкий осенний дождь.

Кто-то постучал. Он обернулся – в дверях стояла Катерина. Увидев его с нездоровым блеском глаза на сером лице, она сразу поняла, что произошло что-то страшное.

– Привет, – она притворила дверь.

– Привет, – тихо ответил Стеклов, продолжая смотреть в окно.

– Случилось что-то нехорошее? – спросила Катерина, сбоку глядя на него. Сергей промолчал, коротко утвердительно кивнув.

– Друг с большой буквы, – он вдруг вспомнил, что Берсенев иногда в шутку называл Леонида большим человеком с большой буквы «Ч», – на волосок от смерти.

Катерина прижалась к нему, обняла.

– Но все же еще жив. Все будет хорошо, – сказала она. Сергей лишь глубоко вздохнул.

Весь день для него прошел как в тумане, и, едва добравшись домой, он сразу же лег в постель и почти мгновенно провалился в сон: нервы были измотаны. 

* * *

Берсенев прилетел на следующий день. Вечером, когда Сергей освободился, они вместе поехали в больницу. По дороге Стеклов рассказал известные ему подробности случившегося. Всю дорогу Юрий молчал. Лишь один раз сдавленным шепотом, глядя в окно, выдавил: «Твари!»

В палате Леонида находились его родители и Светлана с красными, опухшими от слез глазами.

Сергей с Юрием тихо поздоровались с ними, обнялись со Светланой, представились родителям. Мама Леонида слабо улыбнулась, сказала, что уже знакома с ребятами по рассказам Леонида.

Родители выглядели очень усталыми, разбитыми. Отец рассказал, что никакими силами не может заставить жену покинуть палату и хотя бы что-нибудь поесть.

После недолгого разговора Берсеневу удалось убедить ее съездить домой.

– Нельзя падать духом! – сказал он. – Разве хорошо будет, когда Лёнька очнется и увидит вас таких? Отдохните хоть немного и поешьте обязательно. А мы с Сергеем до вашего возвращения побудем здесь и отлучаться не будем ни на секунду. Обещаю.

Она на удивление покорно поддалась его строгому внушению и медленно встала со стула. Отец Леонида благодарно кивнул Юрию.

– Света, и тебе бы отдохнуть не мешало, – обратился к ней Юрий тем же тоном. – Нечего тут поминки устраивать! Иди, мы с Серегой с него глаз не спустим.

Светлана тоже вышла вслед за родителями Леонида.

Друзья присели в потертые продавленные кресла у дальней стены палаты. Их разделял столик, на котором стоял графин с водой и стакан. Они молчали. В царившей тишине Сергею на миг показалось, что он вот-вот услышит, как падают капли в капельнице Леонида.

– Вот и разберись в этой жизни: где справедливость… – задумчиво произнес Берсенев, глядя на Леонида. – Именно в такие моменты, когда на весах самое дорогое, люди и начинают по-настоящему верить в Бога. – Он снова замолчал и продолжил после долгой паузы: – А вот дед мой неверующим был, говорил, что религия для дураков, слабаков и трусов. Воевал, кстати, тоже, выжил, а вот – атеист до мозга костей. Говорил, такого там насмотрелся, что Бог должен был бы нашу планету за те грехи несколько раз уничтожить. Вот так: на войну уходил верующим – вернулся неверующим. Хотя, по всему, наоборот бы должно быть.

– А ты верующий?

– Верующий. Только по-своему. Меня как-то в детстве ко всем этим ритуалам церковным не приучили, вот я и верю без посредников, как умею. И молюсь, как умею – просто разговариваю, когда припечет. Это у меня с детства, наверное, осталось. Для себя ничего не прошу: слишком это нагло, по-моему. Да и чего ради, спрашивается, мне Бог что-то должен? Прошу, чтоб все у тех, кто мне дорог, хорошо было, чтобы их поберег…

В очередной раз Сергей подумал, что Юрий далеко не такой легкомысленный человек, каким его видит большинство их знакомых.

Друзья всю ночь провели в палате, дремля все в тех же креслах.

Ранним, еще сумеречным утром Сергей проснулся оттого, что у него нестерпимо затекли ноги. Встал, стараясь не шуметь, размялся и вышел из палаты. Мельком взглянув на часы, отметил, что через три часа ему уже нужно быть в училище.

Тело ныло от долгого сидения, но спать уже не хотелось. Сергей зашел в туалет, умылся холодной водой и решил выйти освежиться на улицу.

Он задержался на крыльце, встал, дыша во всю грудь. Серое рассветное небо угрюмо нависло над домами.