Ковчег (СИ)

— Только загляни к Бличу, скажи, чтобы Пит завтра с утра пришел первым делом в лазарет. А то он вечно начинает уборку со столовой…

Выполнив поручение и получив недовольный комментарий от усатого неприятного Пита (Блича, кажется, во флате не было — во всяком случае, от дверей я никого больше не увидел), все еще взбудораженный, я понял, что мне срочно надо заняться чем-то физическим. И вспомнил, как Лин говорил про спортзал.

Тот оказался почти пуст — двое парней в углу помогали друг другу со штангой, навешивали на палку грузы. Прямо напротив входа крепко сбитая девушка качала пресс. Я поглядел на непривычные тренажеры вокруг, выбрал один и принялся доводить себя до состояния нестояния. Просто думать ни о чем уже не мог. И даже волноваться не мог тоже. Потому что как раз сейчас рейдеры уже шли на фермы.

Потом я доплелся до флата, помылся и рухнул в кровать, прижимаясь к подушке Вена… Только бы все было хорошо. Только бы…

На удивление, никакие кошмары меня не мучили. Побоялись, наверное.

65

Нор был в каюте. Спал, уткнувшись носом в мою подушку. Я тихо подошел к койке, сел на краешек, с нежностью глядя на розовую щеку, слегка сморщенный нос и тонкие пальцы, вцепившиеся в угол ткани. Под глазами у Нора лежали тени — то ли от сна, то ли от усталости. Очень хотелось стянуть с себя комбинезон, лечь рядом, обхватить теплое тело, прижать крепко-крепко. Но я заставил себя так же тихо встать, осторожно разделся, на цыпочках ушел в душевую кабинку, аккуратно притворил дверь.

Всему свое время. Надо смыть грязь, прийти в себя. Нельзя ложиться рядом с любимым, когда пахнешь потом, водяной слизью, пылью воздухозаборников. Может быть, кто-то и считает, что от настоящего мужика должно вонять чем попало. Я даже знаю таких «ценителей», которым чем хуже, тем сексуальнее. У каждого свои странности, как говорится. Но сам предпочитаю чистоту. Конечно, бывают крайние случаи, но они вот именно что крайние.

Одеваться я не стал. Только расчесался и прибрал волосы, чтобы не мешали. А потом сел на койку, наклонился, обнял мелкого вместе с одеялом и поцеловал в висок.

Нор что-то забормотал спросонья, зашевелился, потянулся ко мне, не открывая глаз. И тогда я приподнял его, прижал, как хотелось, и поцеловал уже по-настоящему.

Он был такой теплый и мягкий, сонный, расслабленный — меня просто затрясло от возбуждения. Какая там, к чертям, усталость после рейда — я даже не вспомнил о ней. Торопливо перевернул Нора на живот, запустил пальцы ему между ягодиц, нащупывая нужное место, зашептал в розовое ухо:

— Маленький, пусти, пожалуйста, а то я сейчас сдохну прямо тут.

Он негромко захихикал, приподнял зад и потерся им об меня, сводя с ума окончательно. У меня еще хватило мозгов вытащить из-под матраса тюбик с любрикантом, выдавить гель на трясущиеся от нетерпения пальцы и густо намазать себя и Нора. А потом я уже ничего не соображал, втискиваясь короткими рывками, слушая его рваное дыхание, чувствуя, как сердце колотится в горле.

Все кончилось безобразно быстро: меня с головой накрыла душная вязкая темнота, воздух застрял в груди, я несколько раз судорожно дернулся, вцепившись Нору в бедра, и кончил с хриплым стоном, уткнувшись ему в шею.

Когда сердце прекратило бешено колотиться где-то в паху и вернулась способность нормально дышать, я сообразил, что Нор тихонько поскуливает и нетерпеливо тыкается мне в ладонь возбужденным членом.

— Сейчас, — забормотал я, приподнимаясь и снова переворачивая его на спину. — Сейчас, маленький, сейчас я все сделаю, потерпи.

Нор вцепился мне в волосы, толкаясь в губы. Я облизнул горячую головку, втянул в рот, лаская языком гладкую, налившуюся кровью плоть. Анус Нора был открыт, и я ввел туда пальцы, нащупывая возбужденную простату, стимулируя ее короткими сильными толчками.

Почти сразу член у меня во рту дернулся, напрягся еще сильнее, и на язык полилась вязкая сперма. Я глотал ее, вылизывал головку, слушал долгий низкий стон Нора и сходил с ума от переполнявших меня любви и нежности.

Потом мы лежали рядом, прижавшись друг к другу, и я рассказывал Нору про рейд. Не в подробностях, конечно. Ни к чему ему было знать подробности. И про ампулу с триматом в кармане комбинезона — тоже.

— Получается, — задумчиво сказал Нор, — половина клетчатки погибла?

— Не знаю, — я взъерошил ему волосы на макушке. — Может, чуть больше или чуть меньше. Мы договорились, что через трое суток пойдем опять, снова большой группой. Если повезет — за месяц сможем засеять все поля.

— А если не повезет? — Нор приподнялся на локте, заглянул мне в глаза. — Что вы будете делать, если не повезет?

— Станем искать другой выход, — твердо ответил я. — Никто не будет сидеть и ждать голодной смерти.