Ковчег (СИ)

Так что я вернулся в каморку нагруженный, как из рейда. Обычно я ем в общей столовой, если не с Лейном, но не стоило заставлять парня ждать. Да и до разговора с Гренделем не следовало таскать его на всеобщее обозрение. К тому же он был еще слишком слаб.

Верхний так и лежал в моей койке, смотрел в потолок, шевелил губами. Услышал меня только когда я вошел и тут же подхватился, сел, завернувшись в одеяло.

Одежда его вся была негодная — грязная, драная. Я поставил термосы на стол, почесал в затылке и полез в шкафчик. В моем комбинезоне он бы потерялся, так что я вытащил пакет с одеждой, полученной Лейном буквально пару дней назад. Кинул парню в ноги.

— Держи. Это все новое, два дня как из мастерской. Штаны тебе длинноваты, наверное, будут — подогни. И рукава тоже. Ботинок нет, но мы с тобой потом на склад сходим, поищем что-нибудь более удобное, чем твои. У нас в таких пятки отобьешь, пока с уровня на уровень прыгаешь.

Отвернулся, чтобы мальчишку не смущать, пока он одевается, достал миски, ложки, стаканчики и принялся выкладывать завтрак. Мясо ему почти все из термоса выгреб, банку сахарина поставил поближе к его стакану.

Когда обернулся, он по-прежнему сидел на постели и все так же угрюмо смотрел на меня. Честно говоря, я разозлился. Взял одеяло за край, вытряхнул парня из ткани — он только взвизгнул и руками прикрылся.

— Я тебя пока не трогаю, — я ткнул ему пакет с одеждой в грудь. — Но если ты будешь упираться, я натяну на тебя штаны и рубашку силой. Сказал же — все новое. Не видишь — упаковка вакуумная? Кончай ломаться, одевайся и садись завтракать, все остынет.

Он опять сердился и пах ванилью, но только молча. Мне даже ругаться расхотелось. Я бросил одеяло на кровать, отвернулся и сел за стол. За спиной слышалось какое-то шебуршание, но я не поворачивал головы, пил тоник и ел кашу. В конце концов, я не воспитатель в детской группе, я рейдер, и ни за кем сопли утирать не подписывался.

Я ошибся — Аденору Раду все оказалось коротко и узко, Лейн ведь далеко не крепыш. Я только вздохнул, глядя на парня.

— Волосы тебе надо отрастить, вот что.

Он мрачно на меня посмотрел, сел за стол, поковырялся ложкой в каше, взял чуть-чуть губами. И тут же отодвинул миску.

— Гадость, — сморщился, словно сырую крысу съел. — Это же невкусно.

— Зато полезно, — я протянул руку и придвинул миску назад. — Ешь. Это тот же самый клеточный белок, из которого на Корабле делают всю еду. Просто без вкусовых добавок. У нас очень мало ароматических пищевых кодов для синтезатора. А в тоник сахарина положи, как любишь, не стесняйся.

Он решил не стесняться и положил целых пять ложек. Мне даже интересно стало, как он такой сироп пить будет. Как ни странно, но он пил и не кривился, по-моему, ему даже понравилось. Забавно было смотреть, как он ест. Аккуратно, снимая губами кашу с ложки. Запивая каждую тоником.

Настроение у него ощутимо менялось — я чувствовал. Он все еще сердился, но не так сильно. И совсем не боялся, просто оставался немного настороже. А еще примешивалась капля раздражения — как попавшее на кожух лампы масло. Я сначала не мог понять, в чем дело, пока он не положил ложку и не уставился на меня своими синими глазищами.

— Смотреть на людей, когда они едят, неприлично!

Я только плечами пожал.

— А куда мне еще смотреть? Не на шкаф же. Я про него и так все знаю, — пододвинул ему ближе пакетик с сухарями. — Это тоже сладкое, для тебя, — встал, забрал со стола термос из-под каши, кинул в утилизатор.

— А тебе? — удивленный вопрос в спину.

— Я сладкое не ем. Угощайся.

Пока он хрумкал сухариками, я перетряхнул постель, постелил чистое белье, поправил подушки, грязное сунул в утилизатор и только после этого повернулся к парню.

— Раздевайся и ложись. Блич сказал, тебе надо сутки полежать. Это мой брат, он лекарь. Скоро Грендель придет с тобой поговорить.

— Кто это — Грендель?

Ну хоть одно хорошо — не пугается.

— Грендель? — я вытащил с полки видеокристалл, вставил в глазок визора. — Глава моего клана. Он очень старый, но умный. Будет тебя спрашивать — ты ему не груби, а то побью. Не посмотрю, что ты такой мелкий и больной. Понял меня, Аденор Раду?

9

«Мелкий». Нет, вы видели такого нахала? «Мелкий»! Не всем же такими дылдами быть. И вообще — я, между прочим, еще расту!..

Пока я забирался в постель, язык так и чесался ляпнуть ему что-нибудь вроде «Сам больной!», но я мудро удержался. В конце концов, дылда меня накормил и даже угостил сухариками, хотя вовсе не обязан был этого делать. А высказать ему я и позже успею.

От мысли о том, что мое «позже» навсегда связано с Дубадамом, в груди заныло, но я решил о таких вещах пока не думать. Лучше, вон, глянуть, какие фильмы смотрят здесь, внизу — тем более что экран визора как раз мигнул, выдал картинку, где камера наплывала на голубую планету, и приятный женский голос заговорил:

— Планета Земля — колыбель человечества. Здесь зародилась жизнь, отсюда началось завоевание…