Ковчег (СИ)

Когда я сполоснул лицо, выяснилось, что страшных ран у меня нет. Нестрашных, впрочем, тоже. Никаких нет. И совершенно непонятно, где я так умудрился измазаться, да еще и кровью. Волосы тоже были перепачканы, я ощупал голову, но все равно ничего не нашел.

В каюте было тихо-тихо. Я высунулся из кабинки, посмотрел на этих двоих. Один в кровать забился, второй в угол. И пахло нехорошо, очень, меня даже передернуло — столько злости скопилось в каюте. Погрозил мальчишкам кулаком на всякий случай и предупредил, чтобы не орали и не дрались, пока я моюсь.

О том, что чистое белье осталось в шкафчике, я вспомнил только когда сунул трусы в утилизатор. Лейна-то мне нечего было стесняться, но верхний на все реагировал странно, и я решил его не провоцировать. Обернул полотенце вокруг бедер, стер с лица бреющую пасту, расчесал волосы и вышел из душевой в каюту.

Лейн был уже недалеко от точки кипения. Впрочем, Аденор Раду тоже оказался далеко не так спокоен, как пытался выглядеть.

Я на правах старшего и хозяина каюты сел на стол, посмотрел на одного, на второго. И еще раз предупредил:

— Говорить буду я, спрашивать тоже буду я. А вы оба станете сидеть молча и говорить, когда я разрешу.

Лейн меня хорошо знает, поэтому он просто сполз по стенке на корточки и демонстративно уставился в переборку. Зато мелкий тут же попытался открыть рот. Но я его перебил:

— Что тут произошло вообще? Откуда на мне кровь?

— Визор твой взорвался, — сердито сказал Аденор Раду. — Кусок кристалла попал тебе в голову. Вот сюда.

Он коснулся своего виска. Я еще раз потрогал кожу и не нашел даже ссадины. Или мелкий врал, или… Вот тут мне стало очень интересно.

— А дальше что было?

Мелкий опять засопел. Чувствовалось, что говорить у него желания нет. И от него снова запахло ванилью. Зато Лейн не выдержал и вскочил. Видимо, терпение у него закончилось.

— А не хочешь для начала объяснить, что он делал в твоей постели? Кто он такой? Откуда вообще взялся?

— Сверху, — ответил я и почесал в затылке, раздумывая, как бы доходчивее объяснить Лейну ситуацию. — Понимаешь, я нашел его наверху. Его зовут Аденор Раду.

— То есть ты теперь ходишь в рейды за любовниками? — ядовито осведомился Лейн. — Наших уже всех перетрахал?

Я рта не успел открыть — а от кровати, на которой сидел мелкий верхний, полыхнуло таким гневом, что мне стало очень нехорошо. Словно я прыгнул в атриум, а там антигравитационная подушка не работает. Внутри все оборвалось, время замедлилось — и я увидел, что Лейн хватается за горло и багровеет. Точно как охранники наверху. Или Реттисси.

Я понятия не имел, как надо поступить. Все, на что хватило моего соображения — соскочить со стола, сделать два шага к кровати и отвесить Аденору Раду затрещину. Вполсилы, разумеется, я ведь не собирался его калечить.

Мелкий кувырнулся на пол, Лейн за моей спиной всхлипнул, задышал часто-часто и тоже, кажется, упал. А я остался стоять дурак дураком и думать, кому из этих двоих нужна первая помощь.

К счастью, ничего страшного не произошло. Верхний даже не отключился — сел, схватился рукой за щеку и уставился на меня. Наверное, его никогда раньше не били, поскольку в глазах у него плескалось такое изумление, что я почувствовал себя убийцей детей. С одной стороны, мне стало неловко, а с другой — он же чуть Лейна не задушил. Я что, должен был на это смотреть? Лейн мне не чужой, между прочим, мы уже полгода вместе.

Я присел на корточки, посмотрел в огромные — святое Пространство! огромные! — черные от обиды глазищи, почесал кончик носа и сказал:

— Извини. Я не хотел тебя бить, просто не знал, как остановить. Никогда так не делай больше, хорошо?

За моей спиной громко хлопнула дверь. Даже не оглядываясь, можно было сообразить: Лейн ушел, и вряд ли я его в ближайшее время увижу в своей постели. Не то чтобы меня это сильно огорчило, но раздосадовало точно. Выслушать-то меня почему не захотел? Лейн ревнивый, конечно, но ведь я ему не изменял. Не на пол же мне Аденора Раду было укладывать, а свободных кают в нашем секторе нет. Но даже если бы были — парень только-только сверху. Вляпается еще во что-нибудь по незнанию...

Обидно, конечно. Я в таких ситуациях редко оказывался. Да что там редко — никогда не оказывался. Объясняться-оправдываться не умею.

В общем, встал я, поднял с пола подушки, положил их на кровать, одеяло постелил. И все это время на меня волнами накатывали эмоции Аденора Раду — страх, обида, возмущение, опять страх. Так что у меня голова разболелась от всего этого. Я повернулся к мелкому, который по-прежнему сидел на полу, и буркнул:

— Грендель заходил? Ты с ним разговаривал?

Аденор Раду кивнул, тоже встал, но отошел от меня в другой конец каюты и остался там, независимо скрестив руки на груди. И хотя мне было совсем не весело, я все же усмехнулся — больно потешно он выглядел: такой весь независимый и в одних трусах. Впрочем, я и сам-то был голым, не считать же полотенце одеждой. И вот только я об этом вспомнил, как оно с меня и свалилось.