Ковчег (СИ)

— Не переживай, Нор. Никто тебя никуда из клана не выгонит. Дед тебя натаскает, научит пользоваться даром. Он же двусторонний телепат, он умеет. Понятно, что ты привык совсем к другой жизни, но что теперь делать. Живой, здоровый — самое главное. Освоишься, друзей найдешь, может быть, даже девушку. Тут у тебя очень неплохие шансы — девчонки любят все новенькое. Вон, Рада — и та заинтересовалась, а она знаешь какая привередливая! Давай поднимайся, мойся, и пойдем завтракать. Тебя дед к себе ждет, он просил напомнить. А мне вечером в рейд идти, надо выспаться как следует. Только ты не удивляйся, сегодня завтрак будет не очень… сытным.

— Почему? — он повернулся так резко, что я не успел убрать руку, которую так и держал у его плеча, и моя ладонь случайно оказалась на его груди.

У Нора была такая гладкая теплая кожа, что я на пару мгновений забыл, о чем говорил. Просто чувствовал и все — это тепло, эту гладкость, торопливый стук сердца под пальцами. Потом опомнился, конечно, убрал руку и отвел взгляд. Почему-то сейчас его глаза были не синими, а снова почти черными.

— Проблемы у нас на плантациях, — неохотно сказал я. — Я не биолог, не химик, только в общих чертах знаю. Есть какая-то бактерия, питающаяся клетчаткой, она все время мутирует. Раз в полгода появляется новый штамм. Иногда его удается вовремя обезвредить, иногда нет, и тогда у нас остаются только консервы. Обычно биологи справляются, но в этот раз была какая-то стремительно жрущая белок плесень. В общем, плантации погибли, там сейчас все чистят, стерилизуют. Я с рейдерами вечером наверх пойду, за закваской. Но ты сам должен понимать — пока она приживется, пока вырастет, пока массу нужную даст. Время, в общем. Недели две. Поэтому Совет ограничивает норму, чтобы дотянуть до урожая.

Нор нахмурился, что-то соображая. А я — пока не посыпались лишние вопросы — встал, стащил полотенце и потянулся за своим любимым комбинезоном.

Которого почему-то на месте не оказалось.

Я так удивился, что забыл о своей наготе. Полез в шкаф — пусто, только запечатанные комплекты лежат. На кресле и стуле его тоже не нашлось, хотя я для верности поворошил шмотки Аденора. Тогда я сел на стол и принялся вспоминать, когда в последний раз видел свой комбинезон. Вчера я ходил в одноразовой рубахе и в таких же штанах. Вон они в углу валяются, я их перед сном туда кинул. До этого… Память решительно отказывалась мне помогать.

Я повернулся к Аденору.

— Ты не помнишь случайно, куда я запихал свой комбинезон? Тот, в котором был в рейде? Такой… темно-синий, с кучей карманов?

Нор судорожно сглотнул и отвел взгляд. Пробормотал что-то невнятное и хриплое. И опять покраснел — лицо, шея, грудь — вплоть до крохотных коричневых сосков. Тут я вспомнил, что сижу на столе голый, а Нор — не Лейн, у него другое воспитание.

Встал, поднял с пола полотенце, прикрылся и опять повернулся к мелкому. Он все еще полыхал румянцем, как девушка. Я опять отвлекся, представив себе, какая у него сейчас горячая и приятная на ощупь кожа. Потом мысленно стукнул себя по затылку и повторил вопрос.

— Я его выкинул, — пробормотал Аденор и захлопал ресницами. — Он был… я им кровь вытирал, когда тебе голову пробило. Я не знал, что делать. Грендель велел вытереть, а тряпки не было, вот я и…

— Ну да, — растерянно сказал я. — Грендель велел, понятно. Тряпки-то действительно нет. Надо было абсорбентом посыпать, который против всякой грязи. Я тебе потом покажу, где его взять.

Мой любимый комбинезон!

Я представил, как его разлагало на микрочастицы в утилизаторе, и окончательно расстроился. Не то чтобы я сильно привязан к вещам. Просто у меня тоже есть какие-то…приметы, что ли. Например, надевать в рейд этот самый комбинезон. Я его даже Раде не отдавал — сам чистил, сам чинил.

От Аденора фонило таким чувством вины, такой растерянностью, что я против воли улыбнулся. Переживает, ну надо же. Вылечил мою разбитую голову, вымыл пол. Между прочим, визор отремонтировал и лампочку. А я расстраиваюсь из-за тряпки. Можно подумать, мне на складе новый не выдадут.

— Ладно, — сказал я. — Плевать. Выкинул и выкинул. Другой получу. Вставай.

Он как-то неловко поднялся, охнул, повернулся спиной — и тут я увидел у Нора на лопатках два странных пятна, похожих то ли на расчесы, то ли на ожоги.

— Стой!

Он послушно замер, хотя и заметно напрягся.

— Это что у тебя?

Я подошел ближе, наклонился, рассматривая пятна. Кожа была воспаленно-розовой. Такая же воспаленная полоса виднелась подмышкой. И я подозревал, что в паху у Нора ничуть не лучше. Кажется, ему не очень подходила наша одежда. Или куртка и брюки Лейна оказались настолько малы, что швы натерли везде где только можно.

— Несчастье ты мое, — совершенно искренне сказал я и осторожно провел ладонью по острой лопатке. — После завтрака пойдем не к Гренделю. То есть к нему ты все равно пойдешь, но потом. Сначала у Блича мазь попросим, а потом отправимся на склад и подберем тебе комбинезон по размеру. Тем более мне тоже надо новый. Комбинезоны не такие жесткие, они из ткани.