Ковчег спасения. Пропасть Искупления

Женщина шла к морю. Небо над ее головой было грозного серого цвета, камни под ногами предательски скользили. Она вздрогнула, скорее от предчувствия, чем от холода, потому что ветер был промозглым и не ослабевал. Она посмотрела вдоль берега, на неровные очертания домов. Жилища на краю лагеря брошены, – кажется, их покинули давным-давно. Несколько построек развалилось, и никому не пришло в голову их восстановить. Она подумала, что вряд ли кто-то сейчас смотрит на нее с берега. Конечно, по большому счету это не имеет значения. Ее задача – войти в море. И то, что она ни за что не дала бы такое поручение своим подчиненным, не означает, что ее поступок противоречит законам колонии или уставу отряда пловцов. Это рискованный поступок, если не самоубийственный, но никто не имеет права остановить ее. Гнет необходимости мучил ее, словно изводящая боль, и наконец терпеть стало невозможно.

И последней каплей послужили слова Васко. Думал ли Малинин, как они подействуют на Марл Пеллерин?

Женщина остановилась там, где начинала изгибаться береговая линия, образуя бухту. Берег казался неясной серой полосой, он тянулся насколько хватало глаз и терялся в смеси морского тумана и облаков, обнимающих бухту с обеих сторон. Временами в серебристой дали ненадолго показывался шпиль корабля, и от появления к появлению как будто менялись его размеры и удаленность от берега. Марл нелегко было свыкнуться с этими иллюзиями. Она знала, что нос субсветовика возвышается в трех километрах от моря, но порой «Ностальгия по бесконечности» казалась не выше средней лагерной постройки из раковин или стандартной антенны связи.

Она попыталась представить шквал нейтрино, несущийся от корабля, а точнее, от подводной его части, от скрытых в море двигателей, – божественный свет, пронзающий ее как ножом. Частицы проскакивали через мембраны ее клеток, не причиняя вреда, и уносились дальше, в межзвездное пространство, лишь на йоту не достигая скорости света. Поток нейтрино означал, что двигатели готовятся к межзвездному перелету. Никакие организмы не способны ощутить эти микрочастицы, а только самые чувствительные машины.

Или это заблуждение? На любой из планет, населенных жонглерами образами, их организмы в совокупности имеют чудовищный вес, в десятки раз больше, чем у всех людей во Вселенной. Что, если такая огромная масса, обладающая коллективным сознанием, чувствительна к потоку нейтрино? Что, если они ощущают пробуждение корабля и понимают – если зеленая медлительная биомасса способна на понимание, – что означает его отлет?

Волны играли с какой-то вещью у берега, перекидывали с камня на камень. Марл подошла взглянуть. Это оказался кусок металла, почерневший и скрученный, похожий на бракованный леденец; вся поверхность в причудливых складках и трещинах. От металла кольцами поднимался пар. Предмет жужжал и потрескивал, его подвижные части напоминали судорожно подергивающиеся культи лишившегося клешней рака. Эта вещь наверняка упала с неба, и совсем недавно – может быть, час назад. Со всего Арарата, отовсюду, где находились люди, поступали сообщения о летящих с неба предметах. Слишком много падений регистрировали именно у постов наблюдения, чтобы считать это случайностью. Кто-то сосредоточил свои усилия над центрами человеческого населения. И этот кто-то – или что-то – иногда пытался достичь поверхности. Но такое удавалось только небольшим фрагментам.

Металлический предмет внушал тревогу. Кем он сделан, людьми или инопланетянами? Если людьми, то друзьями или сочленителями? Впрочем, имеет ли это сегодня какое-то значение?

Марл сбросила халат. Готовясь войти в воду, она всегда на мгновение представляла, как выглядит со стороны моря. Поле ее зрения словно бы поднималось с волнами вверх и вниз. Она была тонким нагим существом, бледной прямостоящей морской звездой на берегу.

Разбившийся металлический предмет пустил в небо облачко дыма.

Марл опустила руки в каменистый прудок. Плеснула в лицо, смочила сзади волосы. Вода жгла глаза, от слез перед ними все плыло. Даже в этой приливной лужице кишели жонглеры. Кожу щипало, в особенности полоску по окружности лица, где уже заметны были следы проникновения туземной жизни. Две колонии микроорганизмов – живущих в воде и поселившихся в лице Пеллерин – узнали друг друга и пустились в радостный пляс.

Ученые, исследовавшие подобные вещи, считали случай Марл запущенным. Признаки проникновения жонглеров образами на ее коже были заметнее, чем у всех других пловцов. Статистика позволяла ей войти в море еще раз десять, но не больше. Однако всегда были исключения. Иногда море поглощало тех, у кого наблюдались лишь начальные, минимальные изменения. Крайне редко оно забирало и новичка в самое первое его плавание.