Ковчег спасения. Пропасть Искупления

О жонглерах образами надо было знать и помнить одно: это инопланетяне. Их биомасса чужеродна, она не поддается человеческому разуму, ее поступки нельзя дотошно разложить на причины и следствия. Она неустойчива, как погода, и непредсказуема, как пьяница. Можно предугадать ее поведение при определенных условиях, но можно и непоправимо ошибиться.

Марл это знала. Она никогда не обманывала себя, не внушала, что считает иначе. Понимала, что каждый заплыв – это смертельный риск.

До сих пор ей везло.

Она подумала о Сицуко, дожидавшейся ее в психиатрическом отделении, впрочем Сицуко никого не ждала в обычном смысле этого слова. Наверное, просто знала, что Марл скоро придет, и вела себя соответственно. Когда же Пеллерин появлялась в палате, Сицуко смотрела на нее с отстраненным интересом, как на трещину в стене, которую раньше не замечала, или на облако, о чем-то напомнившее своими очертаниями. Интерес исчезал раньше, чем Марл успевала задуматься о его причинах. Иногда Сицуко смеялась, но это был смех идиотки, точно звон колокольчиков на дурацком колпаке.

После этого Сицуко царапала стену, ее ногти были постоянно сломаны, пальцы кровоточили; на предлагавшиеся грифели и мелки она не обращала внимания.

Марл перестала ходить к ней месяц назад. Как только она поняла, что больше ничего не значит для Сицуко, и смирилась с этим, пришло облегчение. Фоном, однако, оставалось горькое чувство измены и бессилия.

Марл подумала о Васко. О его прямолинейных убеждениях, о легковесной уверенности, что между пловцом и морем не стоит ничего, кроме страха.

Пеллерин ненавидела его за это.

Марл шагнула в воду. В десятке метров от берега шевельнулся зеленый ковер; жонглеры ощутили, что в их царство входит человек. Пловчиха глубоко вздохнула. Ее страх был огромен. Зуд на лице превратился в жжение. От этого ей хотелось броситься в воду.

– Я пришла, – сказала она.

И двинулась в сторону ковра. Погрузилась по бедра, по пояс, а потом и глубже. Впереди биомасса меняла свои очертания с бешеной скоростью. Ветерок, вызванный трансформациями, дунул в лицо. Настоящий парад уродов, театр монстров.

Когда стало слишком глубоко, чтобы идти, Марл оттолкнулась от дна и поплыла в сторону разворачивающегося представления.

Васко оглядел присутствующих:

– «Куэйхи»? Мне это говорит не больше, чем «Хела».

– Для меня эти слова тоже ничего не значили, – сказал Скорпион. – Я даже не был уверен, правильно ли произношу услышанное первым. Но второе дало ответ. Теперь понятно.

– Так ты просветишь нас? – спросил Лиу.

Свинья дал знак Орке Круз.

– Скорпион прав, – заговорила та. – Само по себе слово «Хела» ничего не значит. Мы провели поиск по базам данных, которые привезли с Йеллоустона и Ресургема, и нашли тысячи возможных применений. Если перебирать варианты произношения, все еще больше запутывается. Но вместе «Куэйхи» и «Хела» дают совершенно особый результат. Есть только одно объяснение, пусть и достаточно странное.

– Умираю от любопытства, – снова подал голос Лиу.

Рядом с ним согласно кивнул Васко. Антуанетта промолчала, ничем не выдавая своего интереса, не менее жгучего, чем у других.

– Хела – это планета, – объяснила Круз. – Не очень большая, средний спутник. Обращается она вокруг газового гиганта под названием Халдора. Ничего не припоминаете?

Все промолчали.

– А Куэйхи? – спросил Васко. – Тоже луна?

Круз отрицательно покачала головой:

– Нет. Куэйхи человек, тот, что дал названия Хеле и Халдоре. В обычной номенклатуре нет упоминаний о Куэйхи и Хеле, но тут нечему удивляться – в последний раз наша база данных обновлялась путем прямого контакта с другими кораблями шестьдесят лет назад. Но с той поры, как мы поселились на Арарате, до нас иногда доходят случайные сигналы ультра. В последнее время эти сигналы участились – сегодня ультра пользуются широкополосной дальней связью значительно чаще, чем раньше, и при удачных обстоятельствах наши антенны иногда принимают их сообщения.

– Чем объясняется такая перемена тактики? – спросил Васко.

– Ультра чего-то боятся, – ответила Круз. – Ведут себя нервно, и торговля без посредников теперь редкость. Кто-то из них наткнулся на что-то, и это что-то очень не понравилось, и они занялись дистанционной продажей информации, отказавшись от материальных товаров.

– И никаких догадок о том, что именно их напугало? – спросил Васко.

– В любом случае это нам на руку, – продолжила Круз. – Похоже, случайно перехваченные нами передачи не были узконаправленными, и половина записанного испорчена помехами и вирусами, но в эти годы нам удавалось более или менее успешно обновлять базы данных. На лучшее не стоило и надеяться, при нашей-то изоляции от внешнего мира.

– И что же там говорится об этом Куэйхи? – спросил Васко.

– К сожалению, почти ничего, – вздохнула Круз. – С предыдущими данными противоречий нет, а значит, система, исследованием которой занимался Куэйхи, скорее всего, до его прибытия была плохо изучена.

– То, о чем пытается сообщить нам Аура, случилось сколько лет назад? Пятьдесят, шестьдесят?

– Пятьдесят, не более, – ответила Малинину Круз.