Ковен озера Шамплейн

Фигуристая и крепкая, Адель совсем не выглядела враждебно, в отличие от остальных, зыркающих на нас исподлобья. Она действительно была до неприличия похожа на Диего! В одном только ухе Адель красовалось больше десяти сережек, а из носа торчала золотая штанга. Огненно-рубиновые волосы шли мелкими-мелкими волнами. Мускулистые руки, ноги под шортами и даже тыльные стороны ладоней – все в надписях на латыни, ацтекских письменах и знаках.

– Хм, ковен Шамплейн, значит… – произнесла Адель, сложив руки на груди. Улыбка у нее была шкодливой, как у детей с несносным характером, а на щеках проступали такие же детские ямочки. – Вы что, французы?

– Не совсем, – ответила я. – Шамплейн действительно родом из Франции. Какое-то время мы жили там, потом в Англии, а после переехали в США… Теперь живем в Вермонте.

– Понятно, – хмыкнула Адель, едва дослушав. Она говорила с сильным испанским акцентом, но тем не менее грамотно. Остановив взгляд оливковых глаз на Коуле, она сощурилась и снова пихнула Диего под ребра: – Ну и кто из них тебя содержит, альфонс ты этакий? Небось этот милый мальчик, да? Опять за старое?!

Коул посмотрел на него с немым укором, и Диего смущенно кашлянул в кулак:

– Вообще-то я вступил в ковен Шамплейн, так что пользуюсь его ресурсами на законных основаниях…

– Да ну?! Принес полноценный ковенант? – Адель выругалась на испанском и что-то крикнула в толпу ведьмаков, отозвавшихся веселым гоготом. – Один вопрос: а зачем вы ввалились к нам из Камалу? Мы подумали, на нас снова напал гватемальский ковен. Микаэлл же учил тебя этикету, Диего!

Адель кивнула на платяной шкаф. Тот, расписанный вручную и покосившийся от старости, стоял напротив письменного стола. Его дверцы были слегка приоткрыты, и меня вдруг осенило: так вот откуда мы вышли! Портал, соединяющий пирамиду и Санта-Муэрте, прятался в шкафу, словно в сказках Клайва Льюиса[35].

– По этикету Микаэлла нужно предупреждать ковен о визите за месяц до предполагаемой даты, – фыркнул Диего. – У нас не было столько времени!

– Так ты пришел не потому, что соскучился? – Адель поняла это только сейчас и сразу поникла. – Что-то стряслось?

– Да. У нас важный разговор к Хоакину.

Все вдруг затихли. Исаак уже вовсю практиковал свои знания испанского с каким-то долговязым парнем, но принялся озираться, заметив то же самое: одно лишь имя Хоакина породило в комнате волнение. Напряжение затрещало в воздухе, будто близилась гроза.

Адель ахнула, хлопнув себя по лбу, и глаза ее забегали по периметру комнаты, что-то выискивая. Точнее, кого-то.

– Где Эмиральда?!

За болтовней никто и не заметил, как Эмиральда выскользнула из комнаты. Уже спустя секунду после того, как мы обнаружили ее пропажу, в коридоре что-то загрохотало. То была трость с вороньим клювом вместо набалдашника, отстукивающая по полу каждый шаг. Дверь распахнулась, и ковен Санта-Муэрте прильнул к стенам, расступившись перед высоким колдуном с косой блестящих черных волос, лежащей на плече. Черты лица были резкими, словно их неаккуратно высекли из дерева ножом, а само лицо – длинным и узким, как у гончей. Большой прямой нос, тонкие губы и такие же черные глаза-маслины, как у Адель, прижавшейся к шкафу. За спиной Хоакина тянулся длинный плащ, наброшенный в спешке прямо на голый торс: похоже, мы выдернули его с сиесты. Странно, но ногти у него были синими, как у трупа.

Эмиральда держалась позади, сохраняя дистанцию, но я заметила, как ее рука с черными венами вальяжно легла Хоакину на спину, когда он остановился. Не переставая улыбаться, она что-то прошептала ему на ухо, и хмурое лицо Хоакина вспыхнуло. Возможно, дело было не в словах Эмиральды, а в том, что ему навстречу шагнул Диего.

– Ты, – прошипел Хоакин, и его синие пальцы стиснули отцовскую трость до скрипа. – Убирайся!

– И тебе привет, – сказал Диего как ни в чем не бывало. Он был выдающимся мошенником: изображал безразличие и насмешку, когда внутри все рассыпалось на кусочки от боли, даже лучше моего. – А что это у тебя с руками? Трупная живица? Сегодня какой-то особенный день?

– У нас намечается… церемония, – скупо ответил Хоакин, и в комнате будто перестали существовать другие люди, кроме них двоих. Каждое их слово содержало подтекст, нечитаемый для тех, кто не был причастен к этой многолетней войне. – Именно поэтому ты с друзьями должен сейчас же уйти. «Приюти ворона в детстве, и к старости он выклюет тебе глаза». У моего ковена нет времени на новых воронов…

– Я не крал перстни! – крикнул Диего, резко подавшись вперед. – Микаэлл завещал их мне! Это… – Он глубоко вздохнул, возвращая себе самообладание, и звякнул кольцами на пальцах – теми самыми, с камнями агата, о которых, очевидно, и шла речь. – Это неважно. Усмири свою гордыню и выслушай, Хоакин. Я привел к тебе Верховную ковена Шамплейн – мою Верховную.

И без того дугообразные брови Хоакина выгнулись. Лишь тогда он соизволил посмотреть на меня, выступившую следом за Диего в центр комнаты.

– Одри Дефо, – процедил Хоакин, и я отвесила неглубокий поклон.