Ковен озера Шамплейн

– Но в Дуате ты пытался убить меня…

– Царица угроза. Не маленькая ведьма. Есть маленькая ведьма – Царица становится сильнее… Больше нет. Больше никаких угроз. Хорошо, маленькая ведьма? Ты же за этим пришла, да? Перемирие. Кормление… И мы уже наелись. – Паук резко отодвинулся от стола, уперев в него когтистые лапы, и зарычал: – Но все еще хотим особенное блюдо! Где оно? Маленькая ведьма обещала!

Коул непонимающе повернулся ко мне, но я боялась смотреть на него, поэтому смотрела лишь на Паука, когда говорила:

– Твое особенное блюдо здесь.

– М-м… Ты не врешь. – Паук поднял к сплетенным головам свой прижженный палец с отсутствующим когтем и облизнулся. – Мы чувствуем твою правду… И ее запах. Запах боли. Но почему же не видим?

Ферн метнула на меня испуганный взгляд. Она догадалась обо всем даже раньше, чем я шепнула «Retrorsum», заставляя облик Тюльпаны слезть с нее кожурой. Стоило этому случиться, как все пять голов, забыв о прочих угощениях, синхронно повернулись к Ферн, представшей перед ними во всей красе.

– Вот она, – сказала я. – Твоя Фернаэль.

Ферн подорвалась со стула и, опрокинув его, бросилась бежать. Не собираясь давать ей фору, Паук встал на дыбы и, издав душераздирающий вой, сиганул через весь стол следом. Однако я остановила их обоих: одной рукой поймала Ферн в невидимую сеть, заставив запутаться в собственных ногах и завалиться между зрительскими рядами, а другой выставила барьер, отгораживающий ее от Паука. Тот ударился о невидимую стену и, отброшенный назад к столу, вновь зашелся криком.

– Спокойно! – воскликнула я, держа руки вытянутыми, чтобы не позволить чарам соскользнуть. – Мы ведь договаривались. Я привезла тебе Фернаэль, а ты должен вернуть детей!

Паук заскребся об уплотненный воздух, облизываясь от вновь пробужденного голода, наседая на мои чары и силясь добраться до Ферн. Та лежала навзничь, парализованная, и стоило мне скрестить пальцы, как скрестились ее руки и ноги.

– Сучка! – завопила Ферн, найдя силы повернуть голову, чтобы посмотреть мне в лицо. Медовые волосы упали ей на лоб, голубой ободок скатился, а серые глаза, как отражение моих, слезились и пылали. – Я тебе не прикорм, поняла меня?! Не смей!.. Пожалуйста…

Коул и Сэм вскочили следом, но не сдвинулись с места. Оба смотрели на меня, приоткрыв рты, и мне стоило величайших усилий проигнорировать это. Задыхаясь от необходимости концентрироваться сразу на двух заклятиях, я медленно обошла стол и очутилась к Пауку лицом к лицу по другую сторону барьера.

– Дети, – повторила я как можно мягче. – Где они? Скажи нам, и я отпущу Ферн. Ты же знаешь, я не вру.

Казалось, при виде Ферн те зачатки разума, что еще оставались у Паука от Тимоти Флетчера, окончательно атрофировались. Он мог лишь исходить слюнями, мысленно обгладывая ее кости, и рычать, преисполненный затаенной ненавистью. Должно быть, Ферн действительно допекла его своими приказами, раз он так быстро сдался: отпрянул от невидимой стены, переполз к одной из металлических конструкций под куполом и послушно дернул за рычаг.

– Забирай детей. Отдай Фернаэль!

Я запрокинула голову: там, под куполом, было закреплено несколько подъемников с канатными дорожками. Лишь когда рычажок сдвинулся и эти подъемники поехали вниз, я увидела, что это не что иное, как переоборудованные клетки. Из них не доносилось ни звука, но стоило клеткам повиснуть над землей, как я разглядела между прутьями чьи-то всклоченные черные волосы и несколько пар заплаканных глаз.

– Господи, – выдохнул Сэм, пряча «глок» в кобуру, чтобы открыть клетки и освободить до смерти перепуганных малышей.

Моя метка под рукавом незаметно мигнула оранжевым: пора. Коул сунул руку в карман пальто и одним нажатием отправил сообщение, прежде чем кинуться на помощь Сэму: тот никак не мог сладить с замком. Паук не обращал на них никакого внимания, лишь метался вдоль барьера, перебегая с места на место в нетерпении, дожидаясь, когда он будет снят. Я знала, что не могу удерживать его вечно, но мне нужно было убедиться…

Наконец-то замок на клетках лязгнул, не выдержав напора детективов, и покатился по земле. На свет тут же показалась детская макушка, а затем еще одна и еще. Все как один в мокрых штанишках, расцарапанные и в запекшейся крови. Никто не говорил, даже не плакал: они только дрожали и цеплялись за руки Сэма и Коула, пока те вытаскивали их друг за другом. Одному было на вид лет семь, другому десять, третьему точно не больше пяти… А последний, лет восьми, и вовсе не мог ходить. Только всхлипывал, тихо зовя маму, но успокоился, как только Сэм поднял его и прижал к себе.

– Все хорошо, – попытался успокоить он мальчика, растирая сгорбленную спинку. – Сейчас я выведу вас отсюда. Эй, Коул, там еще один, кажется…

Коул послушно заглянул в соседнюю клетку, но тут же отшатнулся от нее, инстинктивно схватившись за свой навахон. Из клетки что-то выпало и загрохотало… То была куча костей с ошметками свисающего мяса – тоже ребенок, но без рук, без ног и, кажется, даже без головы.