Ковен заблудших ведьм

– Неважно. Я просто… Подстраиваюсь, понимаешь? Импровизирую. Такова моя магия. Она как музыка – рождается из вдохновения. Не хочу, чтобы ты испугался, если я скажу одно, а что-то пойдет не так и…

– Что-то может пойти не так? – продолжил испытывать меня Коул, и я смяла угол одеяла, буравя взглядом потолок, покрытой узорами деревянных спилов.

– Все. Теперь я понимаю, что имела в виду Зои… Наша судьба не линейна. Один неверный шаг – и мост рухнет… Но фундамент останется. Это главное. Я видела будущее. И я иду к нему. Не заставляй меня озираться по сторонам, иначе я оступлюсь.

Коулу не понравилось услышанное. Он выглядел так, будто теперь и сам сомневался, а не обезумела ли я от непроглядного одиночества и бесчисленных иллюзий башни. Я и сама не могла сказать наверняка, а потому, вместо того чтобы прислушиваться к себе, решила прислушаться к дому. Внизу гремела посуда. На этот раз, к счастью, не оттого, что падала: Исаак готовил ужин, но что-то мне подсказывало, не по доброй воле. Зато по всему особняку тек приторный запах, обволакивающий все на своем пути.

– Позавчера Сэм уехал за Зои, – снова подал голос Коул, поняв, что не добьется от меня ничего, кроме односложных и туманных загадок, еще больше сгущающих темные краски. – С тех пор он не звонил, но… Я рад, что он далеко отсюда, когда здесь творится такое. Надеюсь, они успеют приехать. В самый последний момент, как в супергеройском кино, знаешь…

– Ох, лучше бы все-таки не приехали, – сказала я вдруг. – Я боюсь за них, особенно за Сэма. Ему лучше не соваться к Ферн и Джулиану с одним только «глоком», а каждое слияние с Монтагом приближает его к такой же одержимости, как у Исаака…

– Эй, ты только что сравнила нас с диббуком?! – прорычал Эго, как всегда вовремя появившись на спинке кровати.

Я задрала голову, чтобы увидеть его рядом с еще двумя котами. Черные как смоль, облезлые и с гранатами вместо глаз, они никак не могли нарадоваться собственным хвостам, не соединенным вместе: виляли ими из стороны в сторону, хихикая, и постоянно норовили хлестнуть ими Коула по лицу.

– Я же приказала вам следить за Джулианом!

– Ой, да не найдет он вас! Милуйтесь сколько влезет. Новый Верховный сейчас занят тем, что играет с ковеном, как с куклами, – сообщил Эго.

– Твой братец совсем дурной! И в голове у него тоже сплошь дурные мысли. В основном о тебе, кстати, – поддержал Спор, разминая когтистые лапки о мою подушку, на что Коул отодвинулся подальше. – Как сейчас помню: лежите вы оба в люльке, пальцы сосете, а мы стоим и выбираем: к кому бы хвостиком привязаться? И от младенца в голубой распашонке такая гниль, такой смрад исходит… Выбор был очевиден!

– Хотя со вторым близнецом-то явно веселее, – вставил свое слово Блуд, и я передернулась, окончательно выйдя из себя:

– Повторю в последний раз, Монтаг: если вы снова облажаетесь, я найду экзорциста и изгоню вас! Что у меня за защитник такой, который ленится защищать?!

Блуд заурчал, вымаливая милость:

– Не сетуй, хозяйка! Мы теперь умеем разделяться на три отдельные сущности. Независимые, многоликие… – И стоило мне моргнуть, как трое котов уже перескочили на подоконник. – Мы можем быть везде и нигде одновременно. Все-все успеем! И за всем присмотрим.

Коул привстал на локтях, желая убедиться, что коты исчезли: спрыгнули вниз и прошли сквозь пол, растворившись у подножия кровати с характерным шипением, будто тающая сода. Облегченно выдохнув, Коул свалился на постель, сбрасывая на пол подушку, измазанную Спором чем-то желтым и маслянистым.

Я откинула одеяло и, дотянувшись до тумбы, раздула слабо тлеющий пучок белладонны, чтобы дать искрам больше простора. Дым окутал комнату, скрывая наше местоположение от Джулиана, не позволяя ему ни найти нас, ни подслушать. Открой он эту дверь, увидел бы пустую холодную кровать и прошел бы мимо, не заметив нас, лежащих на ней.

– Прятаться от Джулиана, чтобы побыть вдвоем… – пробурчал Коул, теребя край одеяла. Лишенный своего бронзового зеркальца, о котором он не вспоминал уже невесть сколько времени, Коул не мог сладить с самим с собой. – Как мы до такого докатились?

– Лучше так, чем снова смотреть, как вы деретесь, – парировала я. – Или терпеть его приставания.

Коул посерьезнел:

– Если он причинит тебе вред…

– Не причинит. Хотя мне не хочется признавать это, но Джулиан… любит меня. Это худшая любовь на свете, но и она требует взаимности. Пока он не добьется ее, Джулиан не сделает со мной то, о чем так мечтает. Я осознала это только недавно… Потому и не боюсь его больше. Ферн же всегда знала это. Так она и управляла им.

– Думаешь, Ферн правда придет?

Мы повернули головы к окну. Там небо становилось персиковым, как будто залитое джемом, и лес начинал медленно светиться. Борясь с ползущей прожорливой тьмой, зажигались болотные огоньки – сегодня их будет непомерно много. Не только дети хотят урвать пару сладких гостинцев… Только этим нужны блудные путники, а не конфеты.