Ковпак

Сыромолотный только головой покачал, мол, что с тобой поделаешь. И больше уже не пытался заводить речи на подобные темы.

…Пока что рейд шел беспрепятственно. И вот партизаны уже перед первой на их пути водной преградой — Десной. Чтобы выйти к переправе, нужно было как-то стороной миновать город Короп, где стоял сильный немецкий гарнизон. В соседнем селе ковпаковцы обратились за помощью к местным жителям. Первая же женщина охотно вызвалась быть проводницей. Ее спросили:

— А артиллерия пройдет?

— Танки пройдут, — ответила она.

Колхозница провела колонну к мосту окраиной города, по словам Ковпака, так же спокойно, как шла бы на базар. Немцы были рядом и ничего не заметили.

Ковпак, желая поблагодарить смелую проводницу, спросил ее имя. Та, улыбнувшись, ответила просто:

— Я не спрашиваю вашей фамилии, и вы не спрашивайте моей. Придет время, и, может быть, встретимся, тогда узнаем друг друга и поблагодарим.

И время пришло. Уже после войны Василий Войцехович разыскал эту патриотку, оказавшую партизанам поистине бесценную услугу. Ею оказалась жительница села Вольное Александра Кондратьевна Пархоменко…

Через Десну переправились без единого выстрела, мадьяры их прозевали, но все же движение обоих соединений скрыть от противника не удалось. Перед рейдом Дед каждого ездового предупреждал:

— Дывиться, хлопцы, щоб ничего не триснуло, не бряцнуло, щоб тильки шелест пишов по Украини…

Только с «шелестом» не получилось, и Дед резко изменил тактику, маскировка была отброшена. С этой минуты он решил идти напролом, с «фейерверком», с шумом, с треском, чтобы внести панику и не дать гитлеровцам прийти в себя. И вот уже взлетают на воздух по пути партизанских рот мосты и водокачки, валясь затем наземь грудой обломков, станции, склады, предприятия. Пусть знают оккупанты: Ковпак идет! Теперь только одна была Дедова команда: «Не задерживай, орлы! К Днепру! Знай наших!»

С этой ночи, по словам Вершигоры, рейд до Днепра и за Днепр стал похож на снежный ком, лавину, катящуюся с гор. Паника, охватившая тыловых немцев, погнала их с мест. Народная молва, усиливая эту панику, превратила партизанское соединение в прорвавшуюся армию с сорока тысячами бойцов, танками и самолетами. Сложным путем эти слухи достигли и ушей Ковпаковых разведчиков. Вершигора, не уловив сразу смысла сообщения, доложил о нем командиру. Ковпак выслушал, а потом вдруг захохотал:

— Та це же мы! Шоб я вмер, це — мы!

Петр Петрович смутился, возразил:

— А где же у нас танки, самолеты?

Насмеявшись вдоволь, Дед уже серьезно ответил:

— Що ж с того, що их нема. Раз народ хоче, щоб воны булы, значит — воны есть.

25-я годовщина Октября застала соединение на берегу великой украинской реки, в лесу, напротив города Лоева. Так же точно выдержав график движения, вышли к Днепру и сабуровцы.

Переправы нет, если не считать нескольких рыбацких лодок, найденных в прибрежных деревнях. На них с темнотой переправляются через Днепр разведчики и саперы. Сделанный еще в Москве Ковпаком и Сабуровым прогноз оправдался: лоевский гарнизон был не в состоянии оказать сопротивление. 7 ноября над городом взвился красный флаг!

На двух захваченных паромах и двадцати баркасах оба соединения начали переправу через Днепр. Она продолжалась два дня. И все это время заранее выделенные роты партизан отбивали атаки спешно перебрасываемых к Лоеву вражеских частей из других гарнизонов. Разгромив и отбросив карателей, освободив из местной тюрьмы 25 смертников, раздав населению захваченный у немцев скот и продовольствие, оба соединения 10 ноября выступили из города по своим маршрутам.

Ускоренным маршем ковпаковцы перемахнули открытую местность за Лоевом и растворились в лесах Полесья. И лишь тогда старик вздохнул с облегчением. Он представил на миг гитлеровцев, рыскающих по безлюдным теперь поймам Днепра, по мертвым улицам покинутого Лоева в поисках исчезнувших партизан, и ехидно пробормотал в бородку:

— Дулю тоби з маком чи без нього? — адресуясь к тем, кого собирательно именовал не иначе как «паскудством».

Взорвав по дороге мост на железной дороге Гомель — Калинковичи, уничтожив путевое хозяйство станции Демихи, вырезав несколько километров телефонных и телеграфных проводов, Ковпак на восьмой день марша вывел хлопцев к Припяти у села Юровичи. Припять не Днепр, здесь молодой ледок уже сковал водную гладь. Сковал, да не очень прочно: толщина льда сантиметров 5—10, местные по нему переходить на тот берег еще не рисковали. Для пробы спустили на берег одну подводу: лед выдержал. С ходу перемахнули партизаны через Припять, хотя последние подводы переправлялись под угрозой обстрела: к недальнему поселку Большие Водовичи прибыл на автомашинах батальон противника: там его встретили взводы глуховцев и кролевцев и обратили в бегство.

Дед все эти томительные часы как вкопанный стоял у самой кромки берега, не сводя глаз со льда, предательски потрескивающего под тяжестью людей, техники, обоза. Мало кто догадывался, что то и дело замирало у него сердце, холодная испарина покрывала высокий лоб.