Козацкие могилы. Повесть о пути

Торжество закладки состоялось в девятую пятницу после Пасхи — то есть, по передвижному церковному календарю, первую пятницу Петрова поста, которым произошла в 1651 году Берестецкая битва; в 1910-м, когда в основание храма на Журалихе положен был первый камень, эта дата как нарочно кстати совпала с годовщиной сражения по неподвижному юлианскому счету — или «старому стилю» — 18 июня. И с той поры «девятая пятница» сделалась главным днем поминовения на Козацких могилах, как вскоре стал называться прославившийся по стране скит, где под неё собирались отовсюду великие множества странников-доброхотов. Закладную доску с датой от сотворения мира — 7418 годом — положил сам Антоний Храповицкий в присутствии в точном смысле древнего слова «тьмы» — то есть десяти тысяч паломников.

А уже 10 июня следующего, 1911-го была освящена здесь подземная церковь великомученицы Параскевы. 4 апреля 1912-го в соседнем селе Остров разобрали деревянный Михайловский храм 1650-го года, где по преданию молился перед битвою гетман со своею старшиной, — и 25 мая его освятили на новом месте, в полусотне шагов к северо-западу от строящегося памятника. При разборке у восточной деки престола обнаружили два замшелых каменных креста из известняка с надписями «Зде лежаще Орения» и «Настасия».

22 мая 1915-го, уже в ходе подкатившего под самый порог мирового побоища, освящён был придел князей-страстотерпцев Российских Бориса и Глеба на хорах, — но главный престол великомученика-победоносца Георгия остался неосвящённым до окончания войны.

Так в общей сложности за пять быстротекущих, хотя и переломавших много исторических вех лет на прежде убогом холме посреди чистого поля, где лепилась иевеличная хатка с двумя старыми чернецами, вырос храм-памятник, имевший особенный облик, нигде более во всей Великой, Малой, Белой, Червонной и Чёрной Руси не повторившийся.

…Пришедший сюда путник спервоначала подступал к 97-метровой степе скита, где в череде ниш располагались одиннадцать картин «Казацкой панорамы» Ивана Сидоровича Ижа-кевича, которому судьба отмерила срок жизни в целый век без двух лет — он дожил до 1962 года, став народным украинским художником.

Первая изображала Люблинскую унию 1569 года, окончательно объединившую Литву с Польшей, вследствие чего западнорусские земли, в том числе и Волынь, попали под власть панов, отдавших коренное население на откуп пришлым арендаторам, начавшим притеснять его жизнь и веру.

Вторая показывала «орендаря», который разоряет семью хлопа, отбирая за долги его дом и скарб.

Третья представляла его соратника-откупщика в пантофлях и ермолке, требующего деньги у попа и крестьянки с младенцем за то, чтобы отворить церковь для совершенья крещения. Четвертая — казнь гоголевского Остапа на площади в Варшаве.

Пятая — смерть в огне Тараса Бульбы.

Шестая — Богдана Хмельницкого со старшинами, благословляемых киевским митрополитом на борьбу за волю.

Седьмая — сражение у Зборова.

Восьмая — разгром казацкого табора под Берестечком, гибель митрополита Иоасафа и трёхсот защитников острова.

Девятая — последнего воина, названного здесь Иваном Нечаем, держащего в руках косу и отвечающего насевшим ляхам: «Жив я козаком и умру козаком, а пид вашу паньску конституцию зиов не пиду».

Десятая — скорбный вид поля после битвы, со стихами Шевченко:

Ой, чого ты почорнило, зеленее поле?

Почорнило я од крови за вольную волю:

Круг мистечка Берестечка на чотыри мили

Мене славни запорожци своим трупом вкрыли.

И, наконец, одиннадцатая являла вид Переяславской Рады.

Пройдя через святую браму — врата — внутрь скита, странник первым делом направлял свои шаги в старую деревянную казацкую церкву предводителя небесных воинств архангела Михаила. Сюда были собраны со всего света памятные святыни — икона Троицы, написанная на доске от Мамврийского дуба и присланная из Иерусалима, икона и одежды великомученицы Варвары из Киева, частица мощей победоносца Георгия. Среди известных всякому православному образов в левом нижнем углу иконостаса был и один необычный, запечатлевший местное предание: посреди некоей храмины в деревянной кадке плачут три обнажённых отрока; слева седой арендатор с длинною бородой, в зелёном лапсердаке, тянущий к ним алчную руку — но ей не даёт достать беззащитных детей появившийся справа вверху Никола-заступник, держащий в шуйце епископский жезл, десницею же благословляющий попавших в беду страдальцев. Устное сказание повествует, что некогда изуверный злодей, взявший на откуп у пана православный Никольский храм, задумал было принести в нём сектантское жертвоприношение — заколоть трёх невинных отрочат; но преступление пресёк чудесно явившийся небесный покровитель церкви, справедливо покаравший изверга и спасший детей.