Козацкие могилы. Повесть о пути

По улице мелкою рысью ехал татарский загон. Подводчики тоже насторожились, но сразу следом за басурманами шла казачья сотня, которую вёл молодой полковник. Едва лишь татары с казаками миновали Настин воз, как от всего их гурта отделился Микита и приостановился около перекинуться парою слов.

— Это наш новый полковник Богун. А Левко с куренем послали разведать дорогу, — бросил он второпях и заспешил далее, по Настя ещё его подзадержала.

— Погоди, погоди, Микита! А это что за полста конников с вами, в синих чумарках, да всё с пиками — русые чубы?

— Ты бы поменьше заглядывалась на чубчики, а то тебе Левко самой волосья дыбом поставит, — грубовато отшутился он. — То донские казаки, с Дона — слыхала про такую речку у москалей? Пришли с атаманом Разей. А послы их как раз с нашим полковником гетмана догоняют. Да бывай здорова, я и так тут с тобой замешкался!

Микита припустил коня во весь опор — только пыль поднялась.

Чем дальше продвигались возы, тем раздольней по сторонам дороги разворачивалась косовица, несколько запозднившаяся в этот год из-за дождей; зато трава уродилась щедро и стояла прямо стеною. Вот невдалеке на сеножати полным-полно жёнок, девчат, парубков — косят, копнят: хороши покосы, аж завидно.

Обоз остановился.

— А ну, мужики, подмогнём! — крикнули сзади. Все, кто способен был работать, повыскакивали на поле, косы из женских ладоней перешли в мужские руки — и только звон пошёл по равнине. Расходились плечи, соскучившиеся по привычной работе. И сколько ни видел глаз — всё оживленно задвигалось, даже солнце жарило сильней, словно приговаривая: «Так, так, хлопцы!» — и выгоняло из них седьмой пот. А благоухание скошенной травы разлилось от земли до самого неба.

Долго стоял на месте обоз, долго косили мужики без роздыха, без истомы, только иногда тонко взвизгивало точило. Но тут внезапно разнеслось грозное: «Паня-яй, паня-яй!» — и все, побросавши косы где стояли, бросились к подводам, потому что казаки охраны уже бранились на чём свет стоит. Женки и девчата, каждая с охапкою сена, догоняли их и кидали его прямо в возы: «Берите, казаки, кормите животину — сено ж как мята!»

Чья-то тороватая рука чуть не полкопны зашвырнула на Настин воз, так что она едва выбарахталась наружу и ещё долго над этим по дороге посмеивалась.

— Скоро Иван-Купала, — вздохнула потом и потупилась.

— А который сегодня-то день? — окрикнула вдруг соседа, уже никак его не величая.

— Кто ж его ведает, — отозвался тот, — в эдакой кутерьме не только что дни, а и имя родное посеешь! Как окончим поход — тут и сообразим.

Настя стала вспоминать последнюю Купальскую ночь у себя на селе. До чего ж любо — и зори полыхают, и огни горят, и очи дивочи — как те зори с огнями. Бегут Настя с Теклею в паре, прыгают через костёр — дружно мониста побрякивают. А песни — даже лес отдается эхом! Позабывшись, Настенка начала напевать вслух:

Ой, на дорози спорит порис —

Чому же ты, Левку, бильший не рис?

— Ой, не рис, не рис и не буду —

Кохаю Настю, не забуду…

— Чудно: где-то девчата заспевали? — подзадоривая её, прикинулся обманутым шедший рядом с подводой Степан, но Настя не откликнулась на шутку.

…На третий день ещё с полудня дали долгий роздых скоту. Возчики кучками расположились в тени подвод, засмолили трубки, стали болтать и смеяться, вспоминая дорожную косовицу. Степан пригорюнился — он бы тоже не прочь ударить косою, ан чем её взять?

— Вон и наши хлопцы, — вглядевшись под горизонт от досады, вдруг заметил он Насте.

И действительно: через какое-то время подъехал Левко с Микитою, который всполошенно пересказывал что-то:

— …да ей-же-ей, видел в упор, только он как заметил — вмиг отворотился и растворился в толкучке середи полка Крысы.

— Неужто-таки реестровый?

— Да как вот тебя сейчас вижу! Не то зачем ему и прятаться-то? Заховал, гадюка, от людей панские гроши — правду говорили. А теперь опять в войско втёрся. Ну и змеюка он, прихвостень ляшский!

Настя переспросила, что это его так задело.

— Видел он как будто, — ответствовал Левко, — нашего бывшего куренного атамана Даниленка, который после повстаиия скрал все те деньги, что люди в замке захватили, да и пропал с ними вместе.

— Занятно! А недурно бы изловить его, злодияку!

Все трое ненадолго замолкли — было слышно лишь, как в придорожном бурьяне безостановочно стрекочут кузнечики.

— Давай-ка сходим, Микита, к полковнику! А вы почивайте, люди добрые, да поберегите себя, потому что час уже близок — всё чаще и чаще попадаются конные ляхи. Поутру донцы налетели врасплох на загон коронной конницы, да и распотрошили в пух.