Козел отпущения

Ощущение собственной мощи было безграничным. Я ничего не знал ни о делах Жана де Ге, ни о контракте, но чувствовал, что сумел их провести, обман удался, так как все с аппетитом принялись за еду. Моя уверенность в себе росла с каждой минутой, и я кивнул Гастону, чтобы он налил мне вина. Я вспомнил, с каким успехом рассказывал матери о поездке в Париж, о театрах и встрече со старыми друзьями, и решил повторить свой рассказ; и точно так же, как вчера я получил от нее немало полезных сведений, сегодня мне удавалось то тут, то там ухватиться за путеводную нить. Постепенно я узнал, что во время войны Жан де Ге участвовал в движении Сопротивления, а Поль был в плену, что Жан де Ге и Франсуаза встретились и поженились сразу же после Освобождения. Отдельные обрывки фамильной истории мелькали передо мной, никак не связанные между собой. Факты, собранные по мелочам, еще надо было на досуге рассортировать и просеять, я все еще не имел понятия, что связывает между собой Жана де Ге, Поля и Рене, знал лишь, что эти двое -муж и жена и что Поль, по всей видимости, управляет или помогает управлять принадлежащей семье стекольной фабрикой. У Бланш ни в цвете волос и глаз, ни в чертах лица не было ничего общего с матерью, братом и племянницей, так поразительно похожими друг на друга, а Рене и Поль, оба смуглые и черноволосые, вполне могли бы сойти за родственников, не будь мне известно, что это не так.

Бланш почти не участвовала в разговоре и ни разу за время еды не обратилась ко мне; помогала мне больше всех, как это ни странно, Франсуаза -- главный источник моей информации. Жалобные нотки исчезли из ее голоса, она казалась счастливой, даже веселой, и я догадывался, что причиной тому был медальон, к которому она то и дело прикасалась. Я полагал, что Рене полностью завладеет разговором, но она сидела хмурая и почти не раскрывала рта, а когда Франсуаза спросила, как ее мигрень, коротко ответила, что лучше ей не стало.

-- Почему ты не примешь чего-нибудь? -- раздраженно спросил Поль. -Без сомнения, какое-нибудь лекарство против нее есть. Я думал, доктор Лебрен дал тебе таблетки.

-- Ты сам прекрасно знаешь, что они мне не помогают, -- сказала Рене. -- Лучше лягу днем и попробую уснуть, у меня была ужасная ночь.

-- Может быть, тетя Рене заразилась корью? -- вступила в разговор Мари-Ноэль. -- Говорят, она начинается с головной боли. Но для тети Рене это не страшно, ведь она не собирается рожать ребеночка.

Не очень удачное замечание. Рене вспыхнула и бросила на племянницу злобный взгляд, а Франсуаза, с неодобрением посмотрев на дочь, находчиво, пожалуй, даже слишком, перевела разговор, спросив Поля, как себя чувствует рабочий, который обжег руку в плавильной печи.

-- Если бы деньги, которые идут на пособия по болезни, шли в дело, нам легче было бы без страха смотреть в будущее, -- сказал Поль. -- А теперь рабочие пользуются любым предлогом, чтобы бить баклуши, зная, что спокойно проживут на наш счет. Когда был жив отец, все было по-другому.

-- Наш отец был человек умный и честный, -- неожиданно произнесла Бланш. -- Чего, к сожалению, нельзя сказать о его сыновьях.

, -- подумал я, глядя на нее с удивлением. Поль, выдвинув челюсть и покраснев так же густо, как жена, проговорил быстро:

-- Ты хочешь сказать, что я кого-нибудь обманываю?

-- Нет, -- сказала Бланш, -- ты сам обманываешься.

-- О, пожалуйста, -- утомленно произнесла Франсуаза, -- неужели обязательно все это обсуждать за столом... Я думала, мы хоть раз в жизни забудем про дела.

-- Моя дорогая Франсуаза, -- сказал Поль, -- если бы Жан соизволил вложить в фабрику хотя бы четверть того, что он тратит на дурацкие побрякушки, вроде той броши, что приколота у вас на груди, нам вообще не пришлось бы обсуждать дела. Никто бы ни на что не пенял. И меньше всех я.

-- Вы прекрасно знаете, что это первый подарок за много месяцев, -сказала Франсуаза.

-- Допустим. Но, возможно, другим повезло больше, чем вам.

-- Каким другим?

-- Этого я вам не скажу. Разъезжает по свету у нас один Жан. Я остаюсь дома. Привилегия младшего брата.

Достаточно злобный выпад, но наконец я получил последнее, недостающее, звено. Поль -- тоже де Ге, cadet [Младший сын (фр.).]. И, судя по его поведению, примириться он с этим не может. Мозаичная картина больше не была загадкой, все стало на свои места. Вот только вряд ли Рене будет очень удобной невесткой.

-- Если вы хотите намекнуть, -- сказала Франсуаза, -- что Жан выкидывает деньги на других женщин...

-- Ну да, -- вклинилась в разговор Мари-Ноэль, -- ведь папа купил подарки для тети Бланш и тети Рене, и мне очень хочется узнать, что он им привез.

-- Ты успокоишься наконец? -- сказала Франсуаза, поворачиваясь к ней. -- Или выставить тебя из-за стола?

Мы уже прикончили телятину и овощи и приступили к фруктам и сыру. Я почувствовал, что пора разрядить атмосферу.

-- Может быть, откроем подарки? -- весело сказал я. -- Я согласен с Франсуазой, давайте забудем о семейных делах. Начинай, Рене, пусть подарок прогонит твою мигрень.