Козельск — могу-болгусун (Козельск — злой город)

Защитникам держать оборону на две стороны стало труднее, тем более, что главная преграда, ворота, штурму больше не препятствовала, мунгалам оставалось перегруппироваться и устремиться на осаду стен детинца, которые были ниже городских. Вятка понимал, что дать нехристям опомниться означало самим впустить их в родной дом, он поднялся на смотровую площадку на проездной башне и обернулся к пролому за двумя вежами, увидел Званка, стоявшего во весь рост. Мунгалы там отхлынули от пробоины и пустились по направлению к главным воротам в надежде завладеть козельскими богатствами, эта оплошность позволяла засадному полку напасть на них сзади. Воевода вынул из ножен меч, клинок прочертил в предвечернем воздухе сверкающую полосу и упал вниз, давая сотскому добро на охоту. Званок что-то крикнул дружинникам, ожидавшим его слова у основания стены, те споро взялись за дело, растаскивая доски и бревна от пролома.

Когда дыра была расширена, сотня с приданными ей дружинниками из отряда Мытеры вышла из крепости и побежала к проездной башне со скопившмся возле нее неприятельским войском. Мунгалы топтались на месте, не зная, с чего начинать новый штурм, внимание приковали к себе ратники, снующие по стенам и пускающие стрелу за стрелой в их товарищей, не могущих вырваться из ловушки. Они так увлеклись возможностью ворваться в город для его разграбления, что не замечали ничего вокруг, стремясь не прозевать момета, когда передние ряды снова хлынут в ворота. Засадный полк вскинул луки и не добегая сажен двадцати, сходу пустил стрелы нехристям в спины, не прикрытые доспехами, затем встряхнул колчаны и опять натянул тетивы, прокашивая задние ряды будто косой. Плотно сбитая масса воинов орды продолжала напирать в открытые створки, не сдвигаясь на деле с места, сквозь сплошной вой не слышно было хрипов убитых и криков раненных, падавших с коней на землю где-то позади, кроме того, со стен в мунгал летели стрелы и копья, заставляя прикрываться щитами, мешавшими им осмотреться.

Вятка приник к бойнице в забороле на верху башни и мысленно уговаривал Званка не увлекаться охотой, как сделали это близкие друзья, навсегда оставшиеся на равнине. Скоро он не выдержал, подозвал к себе крепкого воя и приказал ему бежать по пряслу к первой веже, оказавшейся, если провести незримую черту, между ордынцами и охотниками, чтобы в случае опасности подать дружинникам сигнал, и вдруг увидел, что опоздал. С правого берега Жиздры в воду хлынули новые сотни нехристей, спешащие отрезать отряду путь к отступлению, конная лава перед воротами наконец-то дрогнула и развернулась мордами назад. Званок тоже заметил, что охотников намереваются обложить спереди и сзади, и как только очередной рой стрел полетел в цель, он дал команду на отход. Козляне устремились к пробоине, теперь прорваться к пролому предстояло из-за того, что наперерез мчались узкоглазые всадники, кто в чапанах и чалмах, а кто в шубах с драными малахаями на головах.

Сотский заставил охотников прибиться поближе к стене, по которой сновали дружинники, и ускорил движение, слышно было, как взвыли нехристи возле проездной башни, сорвавшиеся в погоню, им вдогонку посылали стрелы и болты ратники, оборонявшие подходы к воротам. Расстояние между противниками, что спереди, что сзади, сокращалось быстрее, чем пропадали на равнине летучие вечерние тени. Наступил момент, когда до кипчаков, мчавшихся наперерез, можно было добросить копье, дальше медлить с отражением атаки было нельзя, поэтому ратники задержали движение и спустили тетивы луков. В первых рядах атакующих произошло замешательство, позволившее отряду продвинуться к пролому еще на десяток сажен, Званок, не замедляя хода, обернулся к Мытере, и указал на мунгал:

— Отсекай поганых, иначе мы не успеем забежать в пролом все.

Дюжий дружинник махнул рукой, его маленький отряд в три десятка воев отвернул от сотни и побежал навстречу всадникам Батыги, мокрым от речной воды, на суровых лицах не проявилось никаких чувств, будто вои решили отбросить от крепости группу разбойников числом всего с пяток. Тем временем основная масса охотников достигла пролома, первые из них забежали вовнутрь крепости и поднялись по взбегам на навершие, чтобы отражать нападение оттуда, остальные снова потянули на себя тетивы, стараясь отсечь отряд Мытеры от окружавших его ордынцев. Но события разворачивались быстрее, на сотню накатывал плотной волной поросячий визг нехристей, сорвавшихся в намет от проездной башни, ему вторили кипчаки, замкнувшие кольцо окружения вокруг ратников Мытеры. Видно было как те выдернули из ножен засапожные ножи и бросились на врагов, стараясь продать жизни подороже, а Мытера завладел мунгальской лошадью и засверкал саблей, потускневшей вскоре от крови.