Козельск - Могу-болгусун (СИ)

Шейбани-хан, двигавшийся правым флангом, сам Бату-хан, шедший посередине, и

Гуюк-хан, этот сын ядовитой змеи, занимавший левый край. Но существовало еще

четвертое крыло, которое было под личным началом Субудая, надежно спрятанное

от всех, численность его была вполовину меньшей – полтора тумена, или

пятнадцать тысяч воинов. Эта орда была вооружена лучше других полков, она

выходила из тени только в исключительных случаях. Джихангир возлагал на нее

особые надежды, потому что она играла роль палочки-выручалочки во всех

непредвиденных случаях, в том числе тогда, когда какое-либо крыло вышло бы

из подчинения. Это была задумка Субудай-багатура, смотрящего на несколько

лет вперед.

– Шейбани, сколько зерна ты везешь в своих обозах? – спросил джихангир, окидывая родного брата властным взглядом. Начальник правого крыла криво усмехнулся и высокомерно задрал жирный

подбородок. Это был монгол лет тридцати с круглым лоснящимся лицом, посаженным прямо на жирные плечи, и вертлявыми черными зрачками. Короткий

нос, едва выступающий над высокой верхней губой, имел подвижные как у собаки

ноздри, а за толстыми губами скрывались кривые зубы с наклоном к середине.

Он был в китайской кольчуге, выкованной из мелких колец, и в кипчакском

шлеме с гребнем посередине, маленькие толстые ноги в зеленых сапогах были

скрещены и поджаты под рыхлый зад.

– Джихангир, тебе известно, что зерно и другие припасы мы в стране

урусутов раздобыть не смогли, потому что они поджигали хранилища и засыпали

землей погреба, – Шейбани обвел взглядом сидящих по обе стороны трона, как

бы приглашая их в свидетели. – В моем обозе зерна и других продуктов хватит

разве что на два конных перехода, а это значит, что если весенняя распутица

задержится, мы не сможем перевалить через Каменный Пояс и направить копыта

своих коней в родные степи.

Царевичи дружно поддержали одобрительным гулом высказывание старшего

среди них из чингизидов, было видно, что им понравился ответ Шейбани. Но

Бату-хан не собирался сдавать позиций, он снова обвел пристальным и властным

взглядом собравшихся и резко сказал:

– А почему ты решил, что копыта наших коней должны быть направлены к

родным очагам? – джихангир чуть наклонился вперед и сузил зрачки. – Разве мы

уже завоевали все урусутские земли, дошли до края земли и омыли сапоги в

последнем море?

Это восклицание заставило царевичей согнать с лиц усмешки и

настороженно обернуться к повелителю на время похода. В глазах появился

неподдельный интерес, связанный с тем, что никто не знал планов верховного

главнокомандующего над войском, власть которому доверил курултай. А саин-хан

тем временем продолжал сверлить взглядом начальника правого крыла. И тот не

выдержал напряжения, откинувшись назад, он вопросительно приподнял плечи: – Джихангир, мы ничего не слышали о твоих замыслах, – Шейбани гулко

проглотил клубок слюны. – Скажи нам, куда мы сейчас направляемся, чтобы

знать, к чему быть готовыми.

– Вам нужно быть готовыми ко всему и всегда, – резко оборвал его

Бату-хан, он почувствовал, что сумел переломить атмосферу высокомерия

царевичей в свою пользу. – Вы уже устали воевать, что спешите разбежаться по

юртам и укрыться в гаремах под женскими грудями?

– Мы не торопимся по домам и нам не нужны женщины, которые есть

везде, – с вызовом бросил Тангкут, еще один родной брат Бату-хана. – Если ты

ставишь вопрос так, тогда объясни нам, почему мы не пошли на Новагород и

дальше, в страны заходящего солнца, а повернули назад?

Джихангир снова откинулся на спинку трона и незаметно оглянулся на

старого полководца, сидящего за спинами чингизидов, он словно заручался его

поддержкой:

– Потому что здесь наши потери оказались больше, чем в кипчакских

улусах, завоеванных Священным Воителем и платящих нам дань по сей день, – с

нажимом сказал он. – Если бы мы продолжали углубляться в страны заходящего

солнца, мы бы растворились в их землях раньше, чем достигли бы берегов

последнего моря. – Он подождал, пока сказанное им осядет в головах

военачальников, призванных на совет, и продолжил. – Великий Потрясатель

Вселенной сказал, что глубина несет в себе смерть, я сейчас объяснил вам, почему нас ждала бы там смерть. А теперь дополню высказывание моего деда

своей мыслью, к которой пришел в этой стране: Чтобы глубина покорилась, к

ней нужно привыкать постепенно.

Наступило напряженное молчание, и вдруг закрытое пространство шатра

прорезало громкое восклицание, заставившее царевичей обернуться, они увидели

Субудай-багатура, приподнявшегося на ковре и воздевавшего руки к потолку: – Уррагх, джихангир!- хрипло повторил он. – Да будешь ты благословен в

веках, и пусть Тенгрэ, бог Вечного Синего Неба, и бог войны Сульдэ не

обойдут вниманием весь твой род. Дзе, дзе! Ты истинный продолжатель дела

своего великого и мудрого деда!

Бату-хан подождал, пока смолкнут одобрительные отклики, вызванные