Козельск - Могу-болгусун (СИ)

свое начало. Они были в крови, за плечами болтались ордынские луки и

переметные сумы с добром нехристей. Вятка знаком указал, чтобы охотники

пристроились к отряду и путь был продолжен. Скоро тугарин повернул по

луговине в сторону крепости, заставив десятского усомниться в его действиях, он придвинулся к Улябихе, спешащей рядом, и сказал ей на ухо: – Спроси у поганого, не надумал ли он сам стать ясыром заместо нашего

полона, который томится у них?

Баба дернула нехристя за лопоть-одежду и перевела вопрос, но тот

активно замотал головой, пытаясь указать плечом вперед. Ратники не стали его

снова требушить, все было ясно без слов. Наконец, ордынец убавил шаг и

кивнул подбородком в бок, скорее всего, он привел козлян в расположение

другой сотни, в которой бывал не раз, иначе бы в таком тумане давно

заплутал. Вятка оставил с ним одного из десятских с остальными направился

рысьим шагом по указанному пути. Через некоторое время они наткнулись на

кипчакские трупы, это сказало о том, что здесь успели побродить другие

десятки и что никакого полона тут быть не должно. А если он здесь находился, то козляне освободили соплеменников от пут и указали им дорогу к проездной

башне с крепостными воротами. И вдруг из темноты донесся слабый возглас на

русском языке, будто кто-то звал на помощь, сомневаясь, что она придет.

Вятка приготовил засапожный нож, Звяга и Курдюм скинули с плеч мунгальские

луки и насадили на тетивы бамбуковые стрелы, Званок тихо звякнул ножнами

китайского меча, отделанными серебряными пластинами, который он снял с пояса

сотника, убитого супружницей. Якуна крутнулся волчком и переглянулся с

Вяткой, тот указал кивком головы, чтобы он разведал то место. Сбега не было

так долго, что десятский уже принял решение идти вместе с Курдюмом на

выручку, когда из дымной пелены показался сначала он, а за ним размытые

фигуры каких-то людей в отрепьях. Вятка догадался, что это был полон из

посадских жителей, но не ожидал, что их окажется так много. А они шли и шли, окружая охотников молчаливой толпой, окровавленные, едва волочившие ноги, прижимавшие к груди кисти рук, разбитых каблуками мунгальских сапог.

– Посадских держали в овраге за Другуской, они чувствовали, что рядом с

ними что-то происходит, но боялись подать голос. Они думали, что это мунгалы

и тугары будили кипчаков, понуждая тех идти под стены нашей крепости даже

ночью. – объяснял Якуна. – Думали, что ордынцы придут за ними, поэтому

задушили охранников и настроились прорываться к нам сами.

Вятка вложил нож в ножны и развернулся к Звяге: – Веди всех к засаде, там скажешь, чтобы дружинники проводили посадских

до воротной башни, а сам бегом обратно, у нас каждый нож на счету.

– И до восхода солнца осталось недолго, – подсказал Якуна. Из толпы вышли несколько молодых мужиков, глаза у них горели от

внутренней ярости:

– Позволь, ратник, остаться с вами, у нас к ордынцам имеется дело, –

обратился один из них к Вятке, учуяв в нем главного. – Оружьем мы

обзаведемся, вон его сколько на трупах поганых.

– Дозволяю, но только здоровым, раненные и старики с бабами не теряйте

ночку даром, – негромко разрешил Вятка. – Но чтобы слушаться приказов

беспрекословно, и не шуметь, иначе все тут поляжем.

– Вота, оно так и есть, – выдвинулся вперед один из полонян. – Ты нам

дай, ратник, двух дружинников, мы хотим растребушить стенобитную машину.

– Так мунгалы их еще не подтаскивали, – опешил Вятка. – Где вы ее

заметили?

– А вота, с энтой стороны, надысь как раз и приволокли, – махнул шуйцей

посадский. – Она на столбах, а столбы на колесах, посередке висит на цепях

таранное бревно с железной оковкой на конце.

К первому мужику подмялся еще один вызволенный из плена, в рваной

поддевке, с дерюгами на босу ногу, за ним подтянулись человек пять других: – Ежели машину притрусить паклей, али тряпками, а потом прижечь от

факела, она враз оденется пламенем, – уверенно сказал один из них. – У нее

там, где трется, смазано жиром.

– Так и есть, – подтвердил сосед. – Ордынцы топили его из тех ясыров, кто по дороге издох, или кого убили сами. Растелешивали и бросали в

громадный котел.

– Сбирайтесь, – коротко бросил Вятка, понимая, что стенобитная машина

главнее всех мунгал, которых они успели отправить на тот свет. Если она

разобьет ворота на проездной башне, то крепостью может завладеть тумен

ордынцев во главе с темником. Когда набралось человек пятнадцать, Вятка

продолжил голосом, не терпящим возражений. – С вами пойдет Курдюм, он

приучен к ратному делу и знает наши сигналы. Но машину запаливать вы

погодите до тех пор, пока мы не отхлынем назад.

– Вота как! – опешил было первый полонянин. – Нам сполох ни к чему, пока не доведем до конца охоту, – ровным

говорком пояснил Вятка. Он посмотрел на Курдюма. – Как подам сигнал лисой, так палите таран, а пока снимайте охрану вкруг него. Он же без присмотра не

брошен.