Козельск - Могу-болгусун (СИ)

рассудит.

– Наше дело правильное, мы натягиваем тетиву лука десницей, – поддакнул

сотник. – Это нехристи отжимают от себя налучье шуйцей.

Возле самострела, примеченного Вяткой, возились несколько дружинников, болты им подтаскивали два отрока из княжьего полка, они добегали по полатям

до взбегов и спускались вниз, где аргуны обрубали под городней сучья с

молодых березовых и сосновых стволов, отсекая вершинки, насаживая вместо них

железные наконечники, откованные кузнецом Калемой и его подручными. Видно

было, что арбалет они давно пристреляли, потому что управлялись с ним не

хуже, чем с луком. Сотник присел перед заморской штуковиной на корточки, стараясь снова войти в суть дела, но один из ратников громко заявил: – Вятка, ты лучше укажи нам цель, а мы уж постараемся управиться на

славу.

– Вота и дело, – поднялся сотник с корточек. – Эта цель, вои, перед

вами, только она не живая и не подвижная, а навроде как мишени в воеводином

дворе.

Он складно рассказал, чего хочет добиться, указал на бревно, особо

выпиравшее из стихийно возникшей плотины, внимательно оглядел бородатые лица

ратников. Те присмотрелись к тому месту и с сомнением почесали бороды, наконец один из них высказал соображения: – В живую цель попасть легче, ежели она находится перед тобой и спешит

навстречу своей смерти, а мертвую пометить не так просто, в нее надо

целить, – он махнул рукой по направлению к затору. – Даже если первый болт

угодит в нужное бревно, и оно не стронется с места, второй туда уже не

полетит.

– Почему? – не поверил Вятка. – Потому что это не стрела, у которых вес у всех почти одинаковый, –

пояснил ратник. – У болтов он разный, да еще у каждого надо учитывать

кривизну. Ровных стволов-от не бывает, у них хоть какая кривинка, а есть.

– А с первого раза не получится? – с надеждой в голосе спросил

сотник. – Всего-то надо подковырнуть то бревно, и чтобы болт, когда в него

воткнется, покачался под своим весом.

– Это надо послать его по дуге, – поскреб дружинник затылок, и сам

склонился над станком. – А ну дай я его настрою, глядишь, чего получится.

Он долго возился с разными приспособлениями, позволявшими одну

деревянную часть арбалета поднять, а вторую наоборот опустить, за это время

в щит из досок, закрывавший ратников от вражеских стрел, успело воткнуться

их не меньше двух десятков. Наконец он оторвался от машины и взялся

накручивать ворот, натягивающий тетиву:

– Вота, Вятка, бери ослоп, будешь клин вышибать, – подмигнул ратник

сотнику. – Помоги нам бог Перун потопить всех нехристей.

– Тако оно и будет! – откликнулся тот, замахиваясь для удара. Болт шумнул длинным телом и полетел по направлению к затору, за его

полетом следило множество глаз защитников, укрывшихся за деревянными

зубцами. Весть о том, что Вятка надумал разбить плотину одним ударом, обежала все вежи и заборола, занятые ими. Тысяцкий Латына не уставал утирать

пот, бегущий из-под шелома на глаза, его десница, сложенная двуперстием, тянулась наложить на лоб и на грудь непривычный крест, но это новшество в

вере, доступное вятским князьям и боярам, у него пока не получалось. А

ордынцы, умноженные подкреплением, пришедшим по плотине, наращивали атаку, сотни железных крюков впивались в дубовые бревна на верху стены, сотни

лестниц и веревок струились вниз, увешанные гроздьями злых как черти

нехристей, вооруженных до зубов. Не хватало рук, сжимавших пальцами мечи и

секиры, чтобы обрубить их и отправить атакующих в ад под стеной, переполненный грешными телами. Болт летел к затору так долго, что Вятка

успел сто раз обратиться к Перуну, прося об одном, чтобы наконечник нашел

ключевое бревно, на котором держалась вся запруда. А оно продолжало нагло

выпирать одним концом из хаотичного навала, приковывая к себе взгляд

воспаленных глаз сотника и накручивая нервы словно тетиву лука. Впрочем, в

то место, забыв на время о защите родных стен, уставились многие ратники во

главе с тысяцким. И огромная стрела оправдала ожидания, она пролетела по

длинной дуге немалое расстояние и будто сверглась с неба на цель с

выступающим концом. Защитники замерли в ожидании того, что должно было

произойти, рты открылись сами собой, показав белые крепкие зубы, прочищенные

жеванием все того же лыкового мочала. Болт впился наконечником в бревно, замер на доли мгновения, а затем закачал концом, расшатывая его, успевшее

высунуться от удара наружу еще на вершок. Вся запруда зависла на волоске, казалось, еще немного, и давление воды изнутри поможет вытеснить преграду, создавшуюся из древесного хитросплетения. Тогда целое озеро, скопившееся за

ним, обретет свободу, оно хлынет в обмелевшее русло реки, снося на пути не

только запруду, но и ордынцев с конями. Этого немнога как раз не хватало, стрела, покачавшись, стала укорачивать дугу своего маятника, а потом, как

показалось, замерла вовсе: