Козельск - Могу-болгусун (СИ)

посланников Гуюк-хана, оказавшихся обыкновенными разбойниками, захмелевшими

от рек пролитой ими крови. По бокам проездной башни на пряслах и на навершии

ощетинились стрелами защитники, следившие за передвижением отряда врагов с

самого начала. Но сотник Чакун вдруг так-же расслабленно, как пришел в

ярость, осел в седле, широкое лицо изобразило искреннее недоумение, он

повернулся к толмачу и что-то сказал, указывая на башню. Кипчак, исполнявший

эту роль, омыл руками бледное лицо и протолкнул между плотно сжатых губ

визгливый от страха голос:

– Мой господин понял, что ты есть козелеский воевода, потому что на

тебе надет очень богатый доспех, – толмач покатал по худому горлу острый

кадык, стараясь проглотить комок, мешавший ему проталкивать звуки, и

закончил. – Он будет вести с тобой переговоры о сдаче крепости на милость

победителя.

– Вы нас сначала одолейте, а потом поговорим о сдаче. Теперь пришла очередь воеводе грозно нахмурить брови и раздуть ноздри

прямого носа, сулицу он все-же опустил и задрал личину на шеломе с высоким

шишаком. Но сотник словно не видел его и не слышал последних слов, он снова

отдавал распоряжения слуге:

– Мой господин передает вам условия сдачи, – загундосил опять толмач. –

Вы отдадите нам десятую часть от всего, чем обладаете: от продовольствия, от

скота и от другого добра, а так-же десятую часть от мужчин, женщин и детей, чтобы мы могли увести их с собой.

Ратники, стоявшие рядом с воеводой, начали переглядываться, словно

впервые услышали условия сдачи русских городов ордынцам, будто сбеги не

успели выложить им всю подноготную грабительского акта.

– Значит, отдай своего брата или сына, а с ними жену, дочку или сестру, и они угонят их в рабство, – разом заговорили они. – Чтобы они там работали

на них до конца своих дней за кусок мунгальской черствой лепешки.

– А поганые что захотят, то с ними и сделают. – Могут не довести, вон их сколько накладено во рву, будто косой

накосили.

– Они гнали наших братьев и сестер впереди себя, чтобы мы убивали их

своими руками.

– Нехристи поганые, как только земля держит... – Не бывать этому! – Лучше поляжем на могилах пращуров, а поганых все одно порежем ножами. – Таков наш ответ. Радыня, давай нехристю отлуп, не то он первым

получит стрелу.

На прясло взбежал запыхавшийся отрок, служивший рассыльным при тысяцком

Бугриме, оборонявшем вторую половину стены от проездной башни, тогда как на

первой стояли отряды тысяцкого Латыны. Он подскочил на одной ноге к воеводе

и громко выложил:

– Воевода, через Березовку перешел большой полк ордынцев и приблизился

к стене, – он притопнул красным сапогом. – Они сбираются начать новый набег.

– А как они перешли реку? – отшатнулся назад Радыня, брови у него

поползли вверх.

– Там образовался затор из льдин и деревьев с мусором, они накидали

поверх досок с сучьями, и прошли.

– Ах, поганцы! – вскинулся руками воевода. – А под проездной башней

решили, значит, нас отвлечь от мунгальских замыслов.

Отрок покивал головой и мазнул рукавом под носом: – Еще готовится новая атака с напольной стороны, нехристи подтаскивают

к воротной башне пороки, которые они утром приволокли из леса.

Радыня застыл было с раззявленным ртом, затем отстранил от себя отрока, медленно опустил личину на лицо и снова взялся за сулицу: – Дружинники, готовь луки, – осевшим голосом отдал он приказ ратникам, когда за спиной перестали звенеть натягиваемые тетивы, махнул десницей в

сторону отряда посланцев от Гуюк-хана. – Рази нехристей, чтобы духу их тут

не было.

И первым метнул копье в грудь сотника, продолжавшего расслабленно

сидеть в удобном седле и презрительно поджимать маленькие губы, так неловко

помеченные природой на его лице, больше похожем на созревшую дыню. По

сторонам от воеводы, а так-же со стены, раздалось звонкое теньканье тетив, перешедшее в короткий свист стрел, устремившихся к цели. Кто-то из ордынцев

упал под ноги коней, другие рванули на себя уздечки и бросились вместе с

ними в холодные воды Жиздры, стремясь поскорее уйти от страшного места, но

защитники крепости расстреливали их как деревянные чурки на подворье

воеводы, служившие мишенями. Не жалели они мохнатых коней, поднимавших над

волнами злые морды, могущих вытащить хозяев на берег. Скоро течение реки

понесло вниз вместе с мусором и трупы ордынцев, не сумевших перехитрить

русских ратников. Это обстоятельство оказалось для них неожиданным, потому

что такой достойный отпор от урусутов они получили впервые.

А на стене, вознесшейся над Березовкой с Другуской, разгорался яростный

бой, тугары лезли напролом, понимая, что атака может быть последней. После

нее половодье вступит в силу и не даст больше возможности приблизиться к

крепости до тех пор, пока снега не растают совсем и вешние воды не схлынут в

реки, уносящие их в море. Они атаковали стены одновременно с луговой и

напольной сторон, стараясь распылить полки защитников, заставить их