Козельск - Могу-болгусун (СИ)

выведывал, когда будем припас загружать, – Охрим уверенно махнул шуйцей, продлажая оглаживать десницей лицо, покрытое серым налетом усталости. Сотня

со дня осады крепости ордынцами не знала роздыху, сражаясь с тугарами то на

стене, то уходя на охоту в тыл, то помогая аргунам гнуть доски для остовов

лодок, забивая между ними распорки и притягивая за концы веревками к

носовому комлю чтобы потом зафиксировать эти концы коваными гвоздями.

– Припас мы погрузим в последнюю очередь, вначале надо ушкуи проверить

на течь, – Вятка передернул плечами. – Иначе, если какой потонет, воевода

Радыня спустит с нас шкуры или посадит на кол, как мунгальских ясыров.

– Вота будя тада бяда, – ухмыльнулся десятский. И тут-же посерьезнел. –

А какой струг ты надумал спустить в Жиздру первым?

– А вот его на воду и спустим, эту черную лебедушку, – похлопал Вятка

ладонью по еще не просохшим доскам. – Ежели на дно сразу не канет, глядишь, и мы опосля останемся живы.

– Ты выбрал наш-от! – оживленно воскликнули оба друга. – Тогда давай мы

его сами и опробуем.

– Как раз вы на нем пойдете, – не стал сотник скрывать своих задумок. –

За вами потянутся ушкуи Темрюка и сбега Якуны, а замыкать поезд будет

Прокуда.

– А ты с кем пойдешь? – уставился на него Охрим, от волнения он взопрел

под фофудьей, подбитой лисьим мехом.

– Я наметился на середину, ежели что не заладится, то подмога будет

одинаковая в обе стороны.

Бранок с Охримом переглянулись, на усталых лицах обозначилось подобие

одобрительной улыбки, они покивали головами, увенчанными рысьими треухами: – Это так и есть.

Вятка, сообщив друзьям главное, начал сворачивать разговор: – Ну тогда пора подносить катки ближе к ушкуям, чтобы в ночь похода, пока нехристи будут видеть поганые сны, они катились по ним без остановок, а

мы только их подкладывали, – отслонился он от бруса. – Прокуда нарубил таких

катков целую гору.

Сотник направился к поленице, сложенной из равных по размеру

бревенчатых кругляшей, чтобы убедиться еще раз в том, что к отплытию лодок

все готово, и что оставалось только дождаться, пока черная горячая смола не

пропитает паклю насквозь и не затвердеет в пазах между досками как желтые

потеки на стволах вековых сосен, которые отодрать можно было только

засапожным ножом. Изредка в воздухе свиристели глиняными свистульками

залетные мунгальские стрелы с привязанными к ним кусочками горящей бересты

или тряпки, но они были на излете, а значит, особого вреда причинить не

могли. Разве что нанести небольшую рану, их горожане лечили своей мочей.

Новый день начался с барабанного боя в стане врага, рева длинных

деревянных труб и надсадных звуков рожков, выточенных мунгалами из рогов

скота. За этим концертом, во время которого шаманы с бубнами и в драных

одеждах обвешанные сушеными птичьими головами и костями животных, исполняли

ритуальные танцы, последовал топот множества копыт, и все повторилось

сначала. Ордынцы подскакали к стене, выходящей на напольную сторону, тучи

стрел и дротиков взметнулись в воздух и понеслись к вежам и заборолам

крепости, а через них – к боярским хоромам и простым истобам, стараясь

разнюхать цель и поразить ее острыми наконечниками. Так продолжалось до

полдня, после которого наступало короткое затишье, и бесконечная карусель

кипчакских сотен начиналась заново. И так было со дня начала осады. Но в

этот раз после полудня со стороны проездной башни донеслись громкие крики

дружинников, скоро с нее скатился по взбегам княжий отрок семнадцати весей и

помчался по направлению к детинцу. Аргуны побросали работы и повернули

головы к крепостной стене. Ждать известий пришлось недолго, за отороком на

взбегах показался ратник из сотни Вятки, несший службу в одном из заборол, и

поспешил прямо к нему. Сотник дотачивал острым чеканом новое весло, он

машинально пробежался пальцами по кожаному поясу с висящим на нем засапожным

ножом в ножнах, но меча не было, он отцепил его как многие дружинники, чтобы

тот не мешал работе. Вятка пошел быстрым шагом навстречу вестовому, одновременно подворачивая к бревну с лежащим на нем мечом, рядом был

прислонен лук и тул со стрелами. Пока он навешивал на себя оружие, вестовой

успел проскочить немалое расстояние и остановиться напротив него.

– Мунгалы переплыли на конях Жиздру и грозятся разбить ворота под

проездной башней? – опередил его Вятка с вопросом.

– Нет, сотник, не так, – ответил ратник, переводя дух. – А как? – Ордынцы и правда сумели подобраться к воротам проездной башни. – Ну!? – Они предлагают их открыть и начать с ними переговоры. – Вота, дивье дивное! У них что, крылья выросли? – не поверил Вятка. –

Что у мунгал на копьях?

– Белые лоскуты и еще конские хвосты с ихними хоругвями. – Кто их подвел к воротам? – Сотник Чакун, так он себя назвал. Вятка переступил ногами и поправил за спиной лук, на лице отразилось