Козельск - Могу-болгусун (СИ)

– Вятка, выходи вперед, – прогудел Темрюк. – Пришла пора брататься с

серёнской дружиной, иначе она выйдет за ворота и пройдет нас наскрозь.

– Вижу, что зрелая, – пошевелил плечами воевода. Он отдал поводья

Охриму, стоявшему рядом с ним, поправил на себе пояс с длинным мечом и

засапожным ножом с правой стороны. Пригладив ладонью бороду, покосился на

копье в руках у Темрюка. – Дай-ка сулицу, собаки то здесь что козельские

годовалые телки.

– А ни то, в здешних местах надо держать только таких

выжлецов-охотничьих собак, – засмеялся дружинник. – Держи, Вятка, сулицу, да

не вздумай какую из них ранить – в один миг на куски порвут, окаянные.

Между тем защитники лесной кладовой добежали до взбегов и заняли места

в вежах вокруг проездной башни, луки в их руках приготовились к стрельбе.

Суматоха внутри погоста не утихала, скоро на улице замелькали женские шабуры

с длинными сарафанами под ними, и лопоть-одежда маленьких размеров, пошитая

на детей и подростков. Это бабы с мальцами спешили на помощь своим братьям, семеюшкам и родителям. Вятка одобрительно усмехнулся на слаженные действия

серёнцев и взялся привязывать к наконечнику сулицы кусок беленой понявы, чтобы вступить с ними в переговоры. Но не успели они с Темрюком пройти

половину расстояния, как со стены послышались громкие крики: – Темрюк, хватов сын, ты кого к нам со своей ловитвы привел?

– А пошто сам не торкнулся в воротину? – Это дружина козлян, или к нам на помощь пришли черниговцы? Темрюк шел рядом с Вяткой и улыбался в лопатистую бороду, ему было

приятно, что его здесь не забывали, но с ответом не торопился, соблюдая

ратный устав. Вятка думал по другому, он махнул рукой дружине, оставшейся на

вершине бугра, чтобы вои начали спускаться, затем сказал дружиннику: – Отвечай серёнцам как надоть, индо они продержат нас перед воротами до

вечера, а нам нужно загрузиться припасами до полдня и отправиться в обратный

путь, чтобы вернуться в крепость не среди бела дня.

– Это так, а еще надо проводить хлебный поезд до сбегов, что пошли

обживать Святой холм, – согласился тот, не в силах согнать с лица улыбки.

– Поезд поведут два воя от сотника Рымаря, а нам надо скорее домой, там

ноне каждый ратник наперечет.

– Это так, – снова подтвердил собеседник. Он набрал полную грудь

воздуха и крикнул – Старшина Евстафий, отворяй ворота шире, да встречай

походную козельскую дружину. Выжлецов-то своих придержи, индо порвут нас, медвежьи выследы.

От кучки кметей на башне отделился бородач в тегиляе, надетом на

толстую свитку, он приветственно поднял руку, потом наклонился с навершия

вниз и что-то крикнул воротным. Окованные железом створки громко заскрипели

и открылись вовнутрь погоста, от них начиналась единственная улица, по бокам

которой стояли крытые соломой истобы. Дружина Вятки вошла в городок и ворота

сразу затворились, предоставив ратников пристальному рассмотрению огромной

стаей темно-рыжих и дымчатых выжлецов, кровожадно облизывавших языками морды

со вздернутыми носами. Но это неудобство было еще не главным, за стаей собак

переминались с лапы на лапу несколько медведей с железными кольцами в носах.

Поводки от ошейников находились в руках отроков со смурыми лицами и с

взрослой решительностью в глазах.

– Нас тут встречают как княжьих тиунов, – негромко сказал Темрюк, не

переставая вертеть шеей по разным сторонам. – Того и гляди отдадут на

съедение вон тем зверям.

– Сами звери-то вроде гладкие, значит, еще не оголодали, а мы в весе за

время осады крепости успели потерять, – присмотрелся к животным Бранок. –

Это нас надо подкармливать.

– Для того сюда и пришли, – усмехнулся Вятка, довольный бодрым

настроением в дружине. – Гли-ко, собаки начали от нас носы воротить.

– Зато медведи стали точить когти, – засмеялся Охрим. – Чую, братья, будет нам тут и обед, и медовуха. К ратникам спешил староста Серёнска, за которым не поспевали несколько

помощников, обремененных мечами. По улице к ним бежали горожане, облаченные

кто во что и вооруженные кто чем успел, лица у всех выражали любопытство, смешанное с долей доброжелательности. Это придало Вятке забот, он повернулся

к отряду и скомандовал:

– Пока не обзаведемся припасами, строя не покидать и не

растелешиваться.

– Вятка, под такой охраной разве далеко уйдешь? – отозвался кто-то из

дружинников под общий смех. – Как бы серёнцы нас самих не полонили, вота

будет потеха.

В хоромах Евстафия было жарко натоплено, дым от печки поднимался

крутыми космами к продуху под крышей, иногда порывы ветра заталкивали его

обратно и он начинал стелиться по бревенчатым стенам, ища новый выход.

Длинные сенцы соединяли все помещения в единое целое. В клети, пристроенной

к терему, сохли натянутые на роготули шкурки белок, колонков и горностаев с

лисами, там же были бычьи и медвежьи шкуры, между ними ходили телята с

козлятами, выскочившие из яслей. В прихожей бегала челядь с разносолами на