Кожа наших листьев (СИ)

Как бы там ни было, компаньонкам уже завтра удалось найти и донора, и потребителя подозрительного напитка. Фламенко встретила мужчину, который однажды «по глупости», как он сам сказал, ввязался в донорские дела в качестве живого биореактора. Он, по его словам, чуть не умер в процессе производства дрожжей и потом ещё два дня приходил в чувство. О подробностях рассказывать отказался, но настойчиво посоветовал выбросить из головы подобные глупости и заняться чем-нибудь менее неприятным. Испытать сеанс электрошока, к примеру. Карине же попался молодой человек, который действительно выглядел немного «с приветом». Он настойчиво предлагал угостить Травиц «самым непредсказуемым напитком в мире» и потом заняться с ней сексом, пока не прошли навеянные употреблением образы и ощущения. Карина с трудом отбилась от навязчивого типа, не без помощи Ивана Златобоя, оказавшегося в том же заведении, где выступали любители исполнять собственные песни (к слову, некоторые из выступающих показались Карине весьма интересными). Иван, закончив пение на смутно понятном языке, архаичном, но необычайно красивом, выслушал порцию аплодисментов, а потом в беседе с Травиц сказал, что этого парня он знает давно, и с головой у того не всё в порядке с самого рождения, а что касается «энтерального вина», то это всего лишь «развод», гнусное мошенничество. Люди думают, что этот напиток действительно добывают из самого эпицентра чужих эмоций и что он содержит некую почти мистическую информацию из подсознания донора, а на деле пьют обычное вино, сдобренное скверной марихуаной, да ещё консервированное и реплицированное впридачу… Химик, к слову, об этом напитке не знал вообще ничего, а выслушав Карину, заявил, что «лучше старого доброго кокаина ничего нет и быть не может».

— …У меня есть одна мысль, — сказала Электра, когда из управления пришло сообщение, разрешающее лейтенанту Травиц активные действия по раскрытию деятельности заведения Шнейдемана. — Только не знаю, как ты к ней отнесёшься.

— Слушаю тебя.

— Я хочу сходить к этому Абраму и проверить, не смогу ли стать донором этого вина.

Карина закусила губу, потому что уже несколько минут думала, как бы предложить своей подруге, чтобы она сделала именно это. Как мы помним, цинизм и любовь прекрасно уживались друг с другом в душе этой сложной женщины.

— А мне посоветуешь принять предложение и попробовать вино?

— Ну почему бы нет? Видимо, это не так опасно, как думали в древности… Потом, тебе же всё равно надо выполнять задание. Ты же говорила, что ваш комиссар требует узнать, чем именно интересно это преступление для потребителей удовольствий.

Это Карина готова была в любом случае сделать. Опасно это или нет — кого это волнует? Разве не в полиции она служит, чёрт возьми? Ну и плюс ко всему — а вдруг это вино на самом деле обладает необыкновенными свойствами? Вчера, читая описания действия напитков, имеющих названиями имена — мужские и женские, — Карина даже слегка возбудилась.

— Только знаешь что? — спросила Электра.

— Что?

— Я бы очень хотела, чтобы ты пила мое вино. Чтобы ты попробовала на вкус часть моего тела и моей души… Если это действительно так, как они говорят.

Травиц села рядом с подругой, молча обняла её, прислонив лицо девушки к своей груди и думая о чём-то таком, чему слов ещё не придумано.

…Но вскоре что-то пошло не так. Электра вернулась после своей прогулки до винокурни совершенно расстроенная.

— Не подхожу я им, — сказала она сердито и грустно.

— Почему именно?

— Не дают дрожжи рост. Так сказали. Делать из моего кишечника биореактор бессмысленно — я впустую промучаюсь, а делкиголя получится несколько граммов.

— Промучаешься?

— Я поняла так, что это не самая легкая и довольно болезненная процедура.

— Про генетическую подсадку спрашивала кого-нибудь?

— Очень осторожно. Как ты и говорила. Ответ отрицательный.

— Ну что ж… Придётся мне, наверное… Вдруг мой живот… — Карина надула пузико и огладила его ладонями, — устроит их. Как ты думаешь?

— Попробуй. Почему бы нет? А если всё получится, я пойду пить вино, хорошо?

— Конечно. Я даже настаивать не буду, чтобы это было именно моё…

— А если я захочу, оно какое название получит?

— По имени, под которым я нахожусь здесь, очевидно. Зулейка.

• • •

Карина действительно приехала на Кардиган-Томсон инкогнито, в отличие от Электры, которую как агента полиции Взаимодействия не знал никто, кроме самой Карины и её непосредственного начальника. Лейтенант Травиц зарегистрировалась по прилёте как Зулейка Мансур — на это имя были сделаны её документы, и эти же данные содержал электронный чип под кожей. И именно так она представилась, когда пришла второй раз в заведение Шнейдемана, чтобы предложить свои услуги в качестве живого биореактора.

— Даже так? — наклонил голову Абрам. — Не могу отказать. Это не в моих правилах…

— Конечно. Но мы ведь говорим об обмене, верно?

Шнейдеман поначалу делал вид, что никакого обмена быть не может. Если девушка, склонная к мазохизму, хочет стать донором, то она и без того получит удовольствие…