Кожное лекарство (ЛП)

Эти индейцы были сумасшедшими, да; но они были наполовину правы в том, что заставляли другие народы поглощать всё, что у них было.

Все Макабры до единого были уничтожены племенем юта ещё две сотни лет назад, но то, что ты нашёл в этой пещере — это их наследие, да, милый мой.

Тех индейцев, что не были убиты на поле боя, племя юта загнало в пещеры и сожгло заживо, засыпав их костями выдолбленные ямы.

Да, в пещере… Думаю, это было вполне уместно, ведь именно в ней прежде проводилось большинство жертвоприношений…

Теперь ты понимаешь, малыш Джимми? Понимаешь? Понимаешь?»

Кобб мало что помнил о произошедшим. Но он понимал, что больше не был прежним.

Иногда он был самим собой, иногда — частью того, что оплодотворило его мать, а иногда — частью той безумной сущности из пещеры.

А иногда — все трое были едины.

* * *

На следующий день и все последующие дни Кобб просто сидел, ждал и строил планы, как получит ещё больше крови, мяса и костей.

Вот как всё произошло.

Кобб запихнул в рот кусок мяса и подошёл к вертелу, чтобы перевернуть жарившуюся ногу Глира. Он ткнул в неё вилкой, и из мяса потёк горячий прозрачный сок. Значит, всё готово.

В животе у Кобба заурчало. И тут он услышал какой-то шорох за стенами хижины.

Он ухмыльнулся, и глаза его вспыхнули адским огнём.

Это были Барлоу и Нулан. Они старались подкрасться тихо и незаметно, как краснокожие дикари. И они неплохо справлялись, но Кобб их всё равно услышал.

Услышал звук их шагов, ломающих снежный наст. Рёв крови в их венах. Биение их сердец. Но сильнее всего он слышал запах их страха, и для него этот аромат был настолько опьяняющим, как только что откупоренный односолодовый виски.

Кобб принялся накрывать на стол.

Они ворвались оба в хижину, пока Джимми Ли стоял к спиной к двери. Они наставили на него пистолеты дрожащими от холода руками, а грязные уставшие лица были перекошены от ужаса.

— Ты просто безумный, грёбаный сукин сын, Кобб, — произнёс Барлоу. — А теперь очень медленно и осторожно вытащи свой пистолет из-за пояса… левой рукой… и брось его на землю…

Но Кобб только хихикнул.

— Прекрати эти разговоры, друг мой. Я просто накрываю на стол. Я хочу, чтобы вы оба посидели со мной и хорошо поели. Вы знаете, чего хотите, так зачем бороться с этим? Мы поедим и обсудим всё, как мужчины.

Барлоу и Нулан застыли в замешательстве. Кобб, конечно, сумасшедший, но почему он так чертовски спокоен? И что за странный свет отражается в его глазах? Во всём этом было что-то очень неправильное, и дело было не только в каннибализме.

— Лучше мы его просто застрелим, — прошептал Нулан.

— Это будет не очень-то дружелюбно, милый мой, — ответил Кобб.

— Видишь? Видишь?! Он сумасшедший! Следи за ним, следи очень внимательно, потому что Джеймс Ли Кобб очень быстро управляется со своим кольтом, — забормотал Нулан. — Он может вытащить его так быстро, что ты…

— Брось оружие на пол, — произнёс Барлоу.

Кобб вздохнул, пожал плечами и потянулся к револьверу правой рукой. Он почти успел вытащить его, когда две пули разорвали его живот. Но он лишь рассмеялся, когда его кровь закапала на пол. Он сунул палец в дырку на рубашке, как будто обмакнул перо в чернильницу. Вытащил его обратно, облизал…

Его бледное лицо с заострёнными скулами напоминало обтянутый кожей череп, на котором яркими светлячками горели глаза.

Кобб выхватил кольт и, коротко хохотнув, всадил Барлоу пулю прямо промеж глаз, и тот рухнул замертво на пороге хижины.

— А теперь, — повернулся он к Нулану, — почему бы тебе не присоединиться ко мне за ужином? Что скажешь?

Пистолет выпал из ослабевших рук Нулана, и мужчина начал всхлипывать. То, что горело в глазах Кобба, заставило его подчиниться.

Спотыкаясь, он побрёл к столу, глядя перед собой остановившимся взглядом, полным слёз. Он сел и молча наблюдал, как Кобб снял ногу с вертела и начал её нарезать.

А затем они приступили к трапезе.

Нулан бездумно тыкал вилкой, жевал челюстями, сглатывал, но мозг его превратился в желе. Он ел и ел, а Кобб наблюдал за ним, держа перед собой за волосы голову Глира. И самое ужасное было то, что Глир говорил. Это белое сморщенное лицо говорило…

Глаза вращались в глазницах, а чёрный язык то и дело облизывал губы.

Кобб задавал ему вопросы, и он отвечал сухим, свистящим голосом, рассказывая, каково было внизу, в этой черной смертельной яме, и как все родственники Нулана горели там вместе с ним.